– Почему его, а не тебя? – засмеялась она.
– Я не шучу. – Голос его был твердым и холодным. Джон умел перемениться в одно мгновение.
– Знаю, – кивнула Сьюзен.
Напрасно Джон считал ее послушной игрушкой в своих руках. Она уже размышляла, как можно обернуть ситуацию в свою пользу.
– Больше всего меня интересует, – проговорил он, повернувшись к любовнице спиной и спустив ноги с кровати, – почему они оба дали Поупу столько денег.
Разглядывая профиль Белласиса, Сьюзен поняла, что это и впрямь немало его беспокоит.
– Как поживает леди Мария?
– Почему ты спросила?
– Да просто так. Но если ты ее сегодня видел…
Она ожидала, что Джон начнет отрицать их встречу, но он молчал. Оба знали, что его злит, когда Сьюзен забредает на территорию его личного пространства, но сейчас Белласис сам проговорился, что девушка была в кабинете Чарльза, а Сьюзен нравилось подразнить любовника. Если она захочет, то сможет доставить ему массу неприятностей, и ей было приятно время от времени напоминать ему об этом.
– Полагаю, у Марии все благополучно. Слушай, а тебе не пора домой?
Но у Марии Грей в этот момент далеко не все было благополучно, или, по крайней мере, она проигрывала в споре, который сознательно спровоцировал Джон. Направляясь на свидание со Сьюзен, он нашел время по пути заскочить в свой клуб на Сент-Джеймс-стрит и набросать леди Темплмор записку, в которой сетовал, что она не любит скачки. В заключение он предлагал в ближайшее время устроить какую-нибудь другую прогулку.
– Почему ты сказала Джону, что я не люблю скачки? – очень спокойно поинтересовалась леди Темплмор, когда они вдвоем сидели в ее изящном будуаре.
Она не отличалась острым умом, но неплохо разбиралась в людях и сейчас была совершенно уверена, что происходят какие-то странные события, которых она интуитивно не одобряла, хотя и не знала, в чем дело.
Под взглядом матери Марии захотелось заерзать на стуле.
– А разве ты их любишь?
– Люблю в той же степени, что и другие бессмысленные занятия, на которые мы вынуждены тратить время.
Мария пристально посмотрела на нее:
– Тогда напиши Джону, что принимаешь приглашение.
– От имени нас обеих?
– Нет, лишь от себя.
Мать и дочь прекрасно понимали, что дело тут не только в скачках, хотя прямо об этом пока еще не говорили.
– Надеюсь, ты не считаешь, что допустимо брать свои слова назад, – сказала леди Темплмор и замолчала, ожидая ответа.
Но Мария ничего не ответила. Она продолжала безмолвно сидеть, сложив руки. Ни подтверждая, ни опровергая предложения матери, что выглядело тревожным знаком. Леди Темплмор именно этого и боялась, и вот уже некоторое время ее подмывало вызвать из Ирландии своего сына Реджи, старшего брата Марии, но она отнюдь не была уверена, что он займет сторону матери, а не сестры. По большому счету ему ничего не достанется от состояния Джона Белласиса. Это она, Коринна Темплмор, намеревалась, заполучив зятя с деньгами и положением в обществе, надежно обеспечить себе в преклонном возрасте покой, на который, как ей представлялось, она имела полное право рассчитывать.
– Разве я не оберегала тебя с самого детства? Неужели после всего этого я не заслуживаю хотя бы скромной обеспеченной старости? Тебе недолго придется ждать моего конца. – Леди Темплмор сдержала рыдания и откинулась на обитый дамастом бержер
[27], ожидая, что ее слова возымеют ожидаемое действие. Но она просчиталась.
– Мама, ты сильная, как лошадь, ты еще всех нас похоронишь. Что касается заботы, я, разумеется, буду за тобой ухаживать, как только могу, так что тебе нечего бояться.
Коринна промокнула глаза:
– Ты позаботишься обо мне тем, что выйдешь за Джона Белласиса. Это все, чего я прошу. Чем он плохой жених?
– Я не уверена, нравимся ли мы друг другу.
Для Марии это был вполне резонный аргумент, но мать и слышать его не желала.
– Подумаешь! Какой вздор!
Со слезами было покончено; леди Темплмор вернулась к деловому разговору:
– Вот поженитесь, узнаете друг друга получше и непременно полюбите. Когда я вышла замуж за твоего отца, я едва его знала. И откуда бы? Ведь до помолвки нам не разрешалось встречаться без сопровождающих! Да и тогда мы могли только сидеть рядом на диване, но так, чтобы находиться в пределах слышимости наших спутников. Так уж заведено в обществе.
Мария недоуменно смотрела на мать:
– И что, твой брак с моим дорогим папой должен быть идеалом, призванным убедить меня согласиться выйти за Джона?
Это был удар ниже пояса, и Мария даже пожалела, что нанесла его. Но рано или поздно ее родным придется смириться с тем, что она не выйдет замуж за Джона Белласиса. Если прежде девушка еще сомневалась, то после сегодняшней встречи она знала это совершенно точно, так что почву следовало начать готовить уже сейчас.
Разумеется, у нее не было никаких доказательств того, что Чарльз имеет на нее виды. Точнее, никаких явных доказательств. Но Мария была вполне уверена, что Поупа удерживают только два обстоятельства: помолвка с Белласисом и ее статус в обществе. Она была не настолько невинна, чтобы не видеть, когда мужчина находит ее привлекательной, и не сомневалась, что сможет окончательно влюбить в себя Чарльза, стоит ей только этого захотеть. Относительно реакции брата она не беспокоилась. Реджи, возможно, импонировала мысль о том, что сестра станет графиней, но он не будет заставлять ее выходить замуж против воли. И Чарльз ему наверняка понравится. В этом Мария была вполне уверена. Нет, главная задача состояла в том, чтобы убедить мать принять предложение владельца фабрики в Манчестере вместо предложения будущего графа. Мария хорошо понимала, что это будет нелегко. Но сдаваться не собиралась.
– Но ты же дала согласие!
Сейчас, слушая доводы матери, Мария находила весьма странным, что она дала согласие Джону Белласису. О чем она только думала? Может быть, все дело в том, что раньше она никогда не бывала влюблена и не знала, что означает это слово? А влюблена ли она сейчас? Видимо, да.
– Я буду не первой женщиной, которая передумала, – сказала Мария.
– Ты не можешь вот так взять и перечеркнуть свое блестящее будущее. Я тебе не позволю. Я запрещаю! – Леди Темплмор в отчаянии откинулась на стуле.
Наблюдая за ее поведением, Мария решила пока оставить все как есть. Никакого резона спешить не было. Надо дать матери время свыкнуться с мыслью, что желаемый ею брак не состоится. Приняв это решение, Мария почувствовала, что улыбается. Она впервые признала, что планирует для себя самый настоящий мезальянс. Сердце билось от собственной дерзости, но, так или иначе, именно этого она хотела и собиралась добиться своего.
