Перед тем как покинуть Англию, он писал матери 7 июля 1912 г.: «С завтрашнего дня вплоть до моего отъезда, каждый день мне дают прощальные завтраки, чаи, обеды и ужины. Я прямо не понимаю, почему они со мной так возятся. На днях я видел графиню Потоцкую, которая мне сказала, что меня в Англии так любят, как еще никогда не любили ни одного иностранца, и что всюду и со всех сторон ей говорят про меня, и т. к. она очень любит меня, то ей было очень приятно это слышать»
[75].
«С тоской в сердце покинул я Англию, – вспоминал он об этом времени, – оставляя стольких друзей. Чувствовал я, что некий этап жизненный завершен»
[76]. И действительно, в его жизни начинался новый период… Феликса, князя Юсупова, графа Сумарокова-Эльстон и Ирины, племянницы императора. В 1915 г. у них родился единственный ребенок – дочь Ирина.
Юсупов тяжело переживал положение дел в России, чехарду в правительстве, неспособность императора править, пагубное влияние императрицы, распутинщину. Как писал он уже в эмиграции, «наша родина не могла быть управляема ставленниками по безграмотным запискам конокрада, грязного и распутного мужика. Старый строй неминуемо должен был привести Романовых к катастрофе». Намерение избавить Россию от позора, от ненавистного Распутина, пришло к Ф. Ф. Юсупову после долгих раздумий. Он писал в воспоминаниях: «Видя, что помощи мне ждать неоткуда, я решил действовать самостоятельно. Чем бы я ни занимался, с кем бы ни говорил, – одна навязчивая мысль, мысль избавить Россию от ее опаснейшего внутреннего врага терзала меня. Но вместе с тем внутренний голос мне говорил: «Всякое убийство есть преступление и грех, но, во имя Родины, возьми этот грех на свою совесть, возьми без колебаний. Сколько на войне убивают неповинных людей, потому что они «враги Отечества». Миллионы умирают… А здесь должен умереть один, тот, который является злейшим врагом твоей Родины. Это враг самый вредный, подлый и циничный, сделавший путем гнусного обмана всероссийский престол своей крепостью, откуда никто не имеет силы его изгнать… Ты должен его уничтожить во что бы то ни стало…"»
Когда он решился пойти на это, как на единственный выход из безнадежного состояния, грозившего гибелью государства, то действовал смело и твердо.
В группу заговорщиков вошел великий князь Дмитрий Павлович, с которым Юсупов был близок: «Великий князь, как я и ожидал, сразу согласился и сказал, что, по его мнению, уничтожение Распутина будет последней и самой действенной попыткой спасти погибающую Россию». К Юсупову присоединились также депутат Государственной думы монархист Владимир Пуришеквич, доктор из санитарного отряда Пуришкевича С. С. Лазоверт и поручик Я. С. Сухотин, контуженный на войне и лечившийся в Петрограде.
Юсупов пригласил Распутина, давно добивавшегося знакомства с его женой красавицей Ириной, во дворец на Мойке. Живучего Распутина накормили пирожными с цианистым калием, но яд не подействовал, потом выстрелили в него, но и тогда его ничего не брало, и только во дворе, куда он выбежал, его в конце концов убили. Тело погрузили на автомобиль, отвезли к реке и сбросили в прорубь. Потом его нашли вмерзшим в лед, отвезли для вскрытия и погребения. Многие подробности, сообщавшиеся в печати и тогда, и в последнее время, в частности о том, что Распутин еще был жив под водой, что в него стреляли не только Пуришкевич и Дмитрий Павлович, но и некий английский разведчик, просто выдуманы.
Весть о расправе с Распутиным мгновенно распространилась по России и везде она была встречена с открытой радостью – настолько общество устало от придворных сплетен и грязи.
Николай II не решился строго наказать заговорщиков. Юсупова выслали в его имение в Курскую губернию. В 1918 г. Юсуповы жили в Крыму, в своем имении вместе с родителями. Рядом жили императрица Мария Федоровна с дочерью Ольгой и великий князь Александр Михайлович с семьей.
Когда Мария Федоровна согласилась покинуть большевистскую Россию на английском военном корабле «Марльборо», она поставила условием взять на борт и всех ее родственников в Крыму. Так Юсуповы попали за рубеж.
Еще в начале Первой мировой войны Юсуповы, как и многие другие аристократические фамилии, перевели свои заграничные счета в Россию. Все то, что оставалось в России, конечно, пропало после октябрьского переворота, но Юсуповы спасли то, что имели на себе при отъезде. После Крыма они прибыли на Мальту, заложили там бриллиантовое колье и на полученные средства смогли переехать в Париж, поселившись на первое время в давно знакомой им по предыдущей жизни гостинице «Вандом».
У Юсупова за границей осталась немалое имущество: в парижском гараже стоял один из многих его автомобилей, он владел виллой в Швейцарии, а однажды его посетил знакомый ювелир и передал ему мешочек с бриллиантами, которые остались у него после переделок старинных ожерелий для Ирины. Что весьма важно для него, Феликс Юсупов продолжал владеть купленной в 1912 г. квартирой в Лондоне, что давало право ему и Ирине постоянно жить в Великобритании как британским налогоплательщикам.
В первый приезд в Великобританию Юсупов остановился в лондонском отеле «Ритц» и, как он вспоминает, «в первый вечер в гостинице, чтобы заглушить тоску, стал напевать под гитару и вдруг услыхал стук. Стучали в дверь, смежную с соседним номером. Я решил, что мешаю кому-то, и замолчал. Стучать продолжали. Я встал, отпер дверь, открыл… на пороге стоял великий князь Дмитрий… Мы не знали друг о друге ничего, пока он не услышал за стеной лондонского гостиничного номера мой голос. Мы так обрадовались встрече, что проговорили до утра» (они не видели друг друга после высылки их из Петербурга декабрьской ночью 1916 г.).
Из гостиницы Юсупов переехал в свою старую лондонскую квартиру: «Как же обрадовался я, когда очутился в своей квартире на Найтсбридж! Только тут теперь и был мой собственный угол! И прекрасно было все, с ним связанное! Вспоминал я о том, однако, не без грусти, с войной многих друзей юности я не досчитался»
[77].
Квартира в фешенебельном районе Лондона (в Найтсбридже) около Гайд-парка (15 Parkside, Kensingthon) вскоре после их приезда стала местом сбора русских эмигрантов. Они прекрасно себя чувствовали там, обедая за счет хозяев, останавливаясь там и даже живя довольно долгое время. Юсупов часто развлекал гостей рассказом об убийстве Распутина, который со временем становился все более и более драматичным. Ирине все это не нравилось, но ей приходилось оставаться слушателем и зрителем, хотя и безучастным. Потом он, желая остановить постоянные просьбы рассказать об этих событиях, написал историю убийства, вошедшую в двухтомник воспоминаний.
Первое время в эмиграции Юсуповы жили довольно свободно, и Феликс Феликсович считал необходимым помогать эмигрантам, оказавшимся в Великобритании в трудном положении: «Беженцы из России прибывали, и первейшим долгом казалось мне помогать им». Юсупов рассказал о своей благотворительной работе: «Будущее было еще неясно, но ясно было, что беженцам-соотечественникам необходима помощь. По приезде в Лондон я тотчас снесся с графом Павлом Игнатьевым, председателем русского отделения Красного Креста. Требовалось прежде всего организовать мастерские для трудоустройства эмигрантов, обеспечить военных бельем и теплой одеждой. Одна милая англичанка, миссис Лок, предоставила нам помещение в своем особняке на Белгрэйв-сквер. Помогла мне и графиня Карлова, вдова герцога Джорджа Мекленбург-Стрелицкого. Женщина была достойнейшая, энергичная, умная, любимая всей русской колонией. Она сразу же взяла на себя управление мастерскими. Шурья мои Федор с Никитой и многие английские наши друзья пришли на подмогу. Дело стало расти. Вскоре на Белгрэйв-сквер повалили не только безработные эмигранты, но и те, кому просто приходилось туго. Дело, стало быть, ширилось, а средств не прибавлялось. Деньги таяли быстро. Поехал я по большим промышленным городам Англии. И встретил всюду сочувствие и понимание – не только словом, но и делом. Результат поездки превзошел все ожидания. Благотворительные вечера, устроенные с помощью друзей-англичан, также пополнили нашу кассу. Самой большой удачей оказалась пьеса Толстого "Живой труп", сыгранная в Сент-Джеймском театре с Генри Эйнли в главной роли. Великий артист не только сыграл. После спектакля он обратился к публике с потрясающей речью, призывая сограждан помочь русским беженцам, их недавним союзникам. С утра и до вечера сидели мы на Белгрэйв-сквер. Ирина занималась беженками, а мы с графиней Карловой за большим столом принимали беженцев-мужчин – нескончаемый поток людей. Приходили за работой, советом, помощью».
