Налюбовавшись этим видом, пошли мы в парк и спустились к Темзе. В Англии, где так дорожат каждым клочком земли, парки составляют большую роскошь; говорят, они необходимы для поддержания в воздухе свежести и чистоты и, следственно, они делают климат здоровым и приятным. Парк здесь содержится в такой же исправности, как и все в Англии; куда ни обернитесь, куда ни пойдите – всегда вы как будто среди прекрасного парка. Например, дороги, даже проселочные, – совершенно такие, как у нас на Елагином острову: они пролегают среди красивых рощ и лугов, как будто в [?] саду ~~~.
5(17) мая понедельник… Риджентс-парк не так в моде, как Гайд-парк, но он весьма обширен, красив и окружен прекраснейшими зданиями. Восточная сторона его составляет, может быть, единственную в свете улицу, в которой видите вы длинный ряд огромных домов, выстроенных в лучшем стиле новейшей архитектуры. ~~~
6(18) мая вторник. Сегодня весь день ходили мы по городу. Пройдя место, где была прежняя биржа (теперь приступили к постройке нового, великолепного здания, которого видел я рисунок), взошли мы в английский банк*: это обширнейшее здание, в котором ворочают огромными суммами одним росчерком пера. Вход в банк открыт каждому, но не во все части. Мы не видели, может быть, самого замечательного – погребов, в которых хранятся суммы, и машину, которою ежедневно суммы, внесенные в банк, опускаются в подземную часть здания и там проверяются. В английской администрации нельзя не удивляться простоте и малосложности состава и порядка. Самые важные дела исполняются очень малым числом людей. Научно продуманный порядок уменьшает переписку. Мне говорили, что министерства английские состоят из самого малого числа чиновников, так что для нас, привыкших к такой сложной переписке и к непомерному множеству должностных и недолжностных людей, английская канцелярская служба кажется вовсе непостижимою. Примеры этого можно видеть и в английском банке. Здание банка весьма отличительно в архитектурном отношении: снаружи оно не имеет ни одного окна на улицу, хотя оно выходит на несколько разных улиц. Оно имеет всего один этаж над поверхностью земли, но другой этаж находится ниже улицы. Внутренность отделана с большим вкусом и архитектурной роскошью ~~~.
Я много слышал об английских тюрьмах и решился посетить Ньюгейт*, как самую известную из них. Темницею служит огромное здание, построенное из темного камня, с мрачным фасадом, совершенно соответствующим назначению. Часть этого здания, называемая Олд Бейли, занята уголовным судилищем. Для входа в тюрьму имел я рекомендательное письмо нашего консула к самому губернатору, который сам повел показывать все в подробности. ~~~
Несмотря на дождь и сильный ветер, сели мы на пароход и отправились в Вулич*; чем далее от города, тем Темза делается шире и величественнее, зато не так уже тесна. В городе трудно лавировать на реке от множества судов и пароходов; там на реке такое население, что Темза считается как бы особенною частью города; она живет своею жизнью, на ней есть церковь, лавки пива и других простых предметов.
Берега Темзы, как в Лондоне, так и за городом, застроены фабриками; трубы их высоко поднимаются, иногда в виде красивых колонн. Миновав Гринвич, которого Инвалидный дом с двумя куполами делает более эффекта с реки, чем с суши, и остановившись на несколько секунд близ Ост-Индских доков, у станции железной дороги, через 1 час 40 мин. после отплытия от лондонского моста причалили мы к Вуличу. Это город не важный сам по себе, но замечательный в военном отношении. Здесь находятся в совокупности разного рода технические заведения, военно-сухопутные и морские; литейные арсеналы, мастерские, также военные училища и обширные казармы и госпитали.
7(19) мая среда. Я так много прежде слышал о Вуличе, что с большим нетерпением ожидал видеть его знаменитые заведения и выхлопотал через консула Бенкгаузена позволение самого военного министра. Но как мало соответствовало моим ожиданиям то, что увидел я здесь: все заведения помещены во множестве разных строений, разбросанных в обширнейшем пространстве без всякой системы. Большею частью строения эти старые, иные довольно уже плохие. В мастерских не нашел я ничего нового, ничего замечательного. Дежурный штаб-офицер артиллерии, который просил от меня билет, дал сержанта в проводники. Нас водили всюду, показывали все, кроме того, что имеет в самом деле важность и занимательность. Под разными предлогами отказали нам от того, что хотелось бы нам более всего видеть: например, делание конгривовых ракет и т. п. Зато нам надоели, показывая огромные магазины со старою амунициею, с заржавевшими орудиями, сгнившими лафетами. Нас водили несколько часов по обширным дворам, на которых лежали кучи снарядов и сотни орудий (уверяют, что тут лежало до 24 тыс. орудий, большею частью большого калибра). Меня очень удивило все, что я тут видел, но в том отношении, что все довольно ничтожно и даже запущено. Я даже думаю, что и конгривовы ракеты не показывают только потому, что они действительно не заслуживают, чтобы о них так кричали и придавали им такую важность ~~~
8(20) мая четверг. Я слышал прежде много о Лондоне, мне говорили о величественности города, уверяли, что Лондон несравненно грандиозное и красивее Парижа, поэтому я ожидал найти в Лондоне все, что только можно вообразить прекрасного в европейском городе. Немудрено, что первое впечатление, которое сделал на меня этот город, когда я только въехал в него и поселился в Сити, было несколько похоже на разочарование. Я удивился, видя черные, закопченные дома из темного и желтого кирпича, неоштукатуренные; между ними бесчисленные трубы фабрик. Я не мог найти красивым и грандиозным город, вечно погруженный в туман и дым каменного угля. Улицы его казались мне мрачными; все представляло физиономию большого фабричного заведения. Народ, теснившийся в улицах, парках, казался мне тоже мрачным, как дома и улицы; везде видел я суровые вытянутые физиономии. Одним словом, Лондон с первого взгляда показался самым несносным городом в свете, и я ни за что бы в эту минуту не решился поселиться в нем надолго. Такое впечатление, вероятно, сделает Лондон и на всякого другого путешественника, въезжающего в него, особенно если он остановился где-нибудь в Сити.
Но скоро это неприятное чувство при виде мрачных домов, серого неба, тумана и дыма уступит место впечатлениям совершенно иного рода. Стоит только обойти лучшие улицы Вестминстера, парки, пассажи, магазины, чтобы переменить понятие о Лондоне. Эта часть города действительно поразит даже того, кто приехал из Парижа, красотою зданий, величественностью площадей и улиц, грандиозностью парков, оживленностью, многолюдностью, роскошью во всем: и в одежде, и в экипажах, и в уборе домов.
Через несколько дней, когда путешественник осмотрит многие предметы замечательного города, когда увидит Темзу, доки, магазины, верфи, посетит некоторые здания, заведения, несколько приглядится к самому народу, которого с первого раза он чуждался, тогда он неизбежно согласится, что Лондон действительно есть первый город в Европе, город единственный, изумительный, что здесь вполне является все величие и сила английской нации, что здесь европейская цивилизация достигает высшей степени развития. Когда путешественник оставит Лондон, то в его воспоминаниях этот гигантский город будет рисоваться воображению в колоссальных размерах, в необыкновенном свете, как будто гигантское видение, выплывающее в отдалении из густого тумана ~~~.
