5. Вымотать, отвратить, вставлять палки в колеса. Пусть поймет, что овчинка выделки не стоит, что он не справится.
Предложу всем и каждому из персонала сформулировать свои пожелания и нужды (в свободной форме опросника или письма).
Письмо соседу-ксендзу
Провидение возложило на ксендза миссионерскую работу.
Прекрасная страница истории в жизни духовенства.
Францисканская Палестина – в последнее время Китай, Япония, черные и цветные людоеды.
И везде Пастырь – in partibus infidelium168.
Сердечно прошу присутствовать на собрании персонала – на совете, как спасти детей от уничтожения.
Может быть, мудрый совет, может быть, горячая молитва?
Я когда-то прочел:
«Небо не склоняется к тебе, это ты на крыльях молитвы возносишься в небо».
С глубоким уважением…
Письмо жене пекаря
Добрая и милая пани. Вы слышали о несчастном детском доме на улице Дзельной, 39?
В январе умерло девяносто шесть детей.
Сегодня на Слиской, а раньше на Хлодной, а еще раньше – на Крохмальной есть двести килограммов сухариков из тех, которые пожертвовала уважаемая пани. Сколько же они принесли пользы, когда не было хлеба.
Я позволю себе нанести вам визит, чтобы попросить у вас совета (испеченный на пробу хлеб) – и попросить пожертвований для детей с расстройствами пищеварительного тракта.
Два часа ночи. Нужно спать, потому что завтра – трезвый день. А также керосин, дорогущий керосин, купленный за деньги детей (мелка, но уже кража народной собственности).
Пока писал, выкурил четырнадцать сигарет. Это много.
Странное совпадение: сегодня годовщина смерти моей матери, которая, выхаживая меня двадцать лет назад, заразилась брюшным тифом и умерла.
* * *
12 февраля
Человек стреляет, а Господь пули носит.
От холода не мог заснуть: постельное белье промерзло во время переезда; наверху я слышу топот босых ног. Это дети этажом выше поспешно бегут на горшок.
Воспоминание о зиме в деревне под Тарнополем.
Мысли о пьянице, который пропил даже перину.
Седьмой час: я бодр и энергичен. Присутствую при подъеме и мытье детей. Сколько же времени и сил пожирает в жизни показуха.
Мысль:
Парикмахер причесывает, а маникюрша украшает ногти приговоренного, который через минуту пойдет на виселицу.
Вторая мысль:
Хозяин цирка усердно дрессирует зверей, чтобы дрессированных лишить жизни.
Вместо десяти пунктов плана – визит в Министерство здравоохранения, чтобы обезвредить Санитарную колонну, которая прибыла в составе пары десятков человек с двумя врачами во главе, чтобы провести дезинфекцию, дезинсекцию и как там еще называются эти процедуры.
Результат положительный: Санитарной колонне предложили не так усердствовать, а самое важное – нам пообещали, что мы получим уголь из санитарно-технического склада.
Мысль:
Ад и так уже воцарился, Колонна принесла серу, вот еще бы смолу – тогда, может, у детей выросли бы рога, копыта и хвосты. Чертенята – они покрепче были бы.
Неоплаченный счет: в январе месяце нажгли электричества на тысячу злотых (вроде как пани доктор и старая медсестра отапливали квартиру электрическими обогревателями, говорят, что в порядке вещей было готовить на электроплитках, гладить электрическими утюгами, ну и свет, разумеется).
Точно так же дорого стоит и освещение керосином, с тех пор, как электричество отключили.
Днем спал два раза: болит голова.
[ГУСТАВУ ВЕЛИКОВСКОМУ]
[начало марта] 1942 года
Уважаемый пан адвокат.
Среди многих моих недостатков как работника у меня, к сожалению, гипертрофированно критичное отношение к деятельности. Насколько в Доме сирот я более или менее знаю, кто я и что делаю, в какой роли и к какой цели я ковыляю, настолько на Дзельной я теряюсь и блуждаю.
Чаще всего я на побегушках, Каська-кариатида из романа Запольской, которой хозяйка в рекомендации написала: «у варот стаяла и глотку драла». То я та самая пресловутая, вечно недовольная тетка, которая «сидит на кушетке и обиду затаила». То превращаюсь в капризную единственную доченьку, которой то новое платьице, то игрушку, то лакомство, лишь бы она перестала дуться и хмуриться.
Уважаемый пан адвокат сам понимает, как мне неловко быть Каськой-рабыней, теткой с претензиями и девицей-подростком. Причем не по очереди, а всем сразу. Я и пансионерка – Господи помилуй!
Глотку я драл не только «у варот»; я три месяца горланю на весь квартал.
Неприятелей я себе собрал без числа, потому что никому не милы кривая рожа и вредный язык лысого брюзги.
Наконец, я на самом деле не знаю, что и почему, для чего и кто?
Я хотел быть воспитателем.
Я был наблюдателем, контролером, комиссаром, доверенным лицом. – Безусловно, большая честь и приятная награда. Но более ничего.
Линялый, мятый и больной, я стряхнул с себя сырость, холод и затхлость, и уже менее требовательный и морочащий голову Патронат.
И тут я с ужасом узнаю, что я – куратор.
Я решительно «не разрешаю». Куратором фонда был блаженной памяти Мосин169.
Он неоднократно подчеркивал, что он «не по детям», а «по недвижимости». Коль скоро фонда нет, на кой черт куратор, должность его вакантна […] нет, решительно нет, безусловно и безапелляционно нет.
Пан адвокат, вы мудрый человек, опытный, так что вполне компетентны, чтобы дать ответ на вопрос о том, что мне делать; меня дважды в неделю информируют […] что не продвинулись и на миллиметр.
Света все еще нет.
Запасов угля – только на сегодня, и ни килограммом больше!
Постельное белье, нижнее белье, одежда. (Да. Занавес превратили в пеленки, на два одеяла хватило сукна со стола заседаний, а государственные флаги пошли на кофточки.)
Никого из вредителей не убрали, даже доктора Майзнера, паникера-пораженца, интригана, оппозиционера и негативиста до полного сумасшествия, но вполне вероятно, что он полезен пани Бройгес-Холеровой в клинике Берсонов или в амбулатории для бедных, но чистеньких и дезинфицированных детей. Наконец (а трудно было бы сильней стараться и просить об этом!), никто из персонала не зачислен в штат. А ведь это, казалось бы, легче всего.
Почему можно сто, но нельзя двадцать?
Кому целовать руки и пасть в ноги? Мне недавно подсказали, что одному только Гродзинскому. Не знаю. Совершенно не знаю. Ни кроши. Ни капли. Ни капелюшечки.
