– И я знаю, что тебе всегда нравился Конрад, но сейчас у тебя с ним уже все, правда? – Джереми смотрел на меня с надеждой. Он просто убивал меня своим взглядом; меня убивало, что я не могу сказать ему то, чего он так ждет.
– Я… Я не знаю, – прошептала я.
Он втянул воздух сквозь зубы, как он делает, когда очень расстроен.
– Но почему? Он же даже не смотрит на тебя в этом смысле. А я смотрю.
На глаза стали наворачиваться слезы. Нечестно, я не должна плакать. Но это потому, что Джереми прав. Конрад никогда не смотрел на меня как на девушку. Мне бы хотелось чувствовать к Джереми то же, что и он ко мне.
– Я знаю. Мне этого не хочется, но он все еще мне нравится. Я все еще люблю его.
Джереми отстранился. Он не смотрел на меня, избегал моего взгляда.
– Закончится тем, что он разобьет тебе сердце. – Голос у него сорвался.
– Мне очень, очень жаль. Пожалуйста, не злись на меня. Я не перенесу, если ты будешь на меня злиться.
Он вздохнул.
– Я не злюсь на тебя. Просто… почему Конрад?
Джереми встал и ушел, а я осталась одна.
Глава 41
12 лет
Мистер Фишер взял мальчиков на ночную рыбалку в море. Джереми не смог с ними поехать, накануне он заболел, и Сюзанна его не отпустила. Поэтому мы с ним провели всю ночь в подвале на диване. Мы ели чипсы, макая их в соус, и смотрели фильмы.
В перерыве между «Терминатором» и «Терминатором 2» он сказал:
– Он любит Конрада больше, чем меня.
Я как раз меняла диск и, услышав это, повернулась к нему.
– Нет.
– Это правда. Но мне вообще наплевать. Я думаю, он козел, – проговорил Джереми, отрывая нитку от фланелевого пледа.
Я хотела сказать, что тоже так думаю, но промолчала. Не стоит поддерживать того, кто оскорбляет собственного отца. Я поставила новый диск и села на диван, взяв в руки уголок пледа.
– Не такой уж он и плохой.
Джереми посмотрел на меня:
– Он такой, и ты это прекрасно знаешь. Конрад считает его богом. Стивен тоже его обожает.
– Только потому, что ваш папа совсем не такой, как наш, – запротестовала я. – Он возит вас на рыбалку и играет с вами в футбол. Наш такое не любит. Ему по душе шахматы.
Он пожал плечами:
– Я люблю играть в шахматы.
Я и не знала. Мне тоже нравились шахматы. Папа научил меня играть, когда мне было семь, и у меня неплохо получалось. Я никогда не ходила в шахматный клуб, хотя хотела. Шахматные клубы для носоклевателей. Так их называла Тейлор.
– Конраду тоже нравятся шахматы, – добавил Джереми. – Просто он пытается быть таким, каким его хочет видеть отец. Более того, я думаю, что ему вообще не нравится футбол. Во всяком случае, не так, как мне. У него получается хорошо играть, всего лишь потому, что у него получается все, за что он берется.
Я ничего не могла на это возразить. Конрад хорош во всем. Я взяла пригоршню чипсов и положила в рот, чтобы мне не пришлось ничего отвечать.
– Когда-нибудь я стану лучше его, – сказал Джереми.
Я засомневалась, что это когда-либо произойдет. Конрад слишком хорош.
– Я знаю, что Конрад тебе нравится, – вдруг сказал Джереми.
Я проглотила чипсы. Они вдруг стали похожи на корм для кроликов.
– Нет, неправда. Мне не нравится Конрад.
– Нет, нравится. – В его взгляде читались мудрость и понимание. – Говори правду. Помнишь, никаких секретов.
Мы пообещали всегда говорить друг другу правду. Это была наша с ним традиция, как и та, когда Джереми допивал сладкое молоко из моей тарелки с хлопьями. Мы всегда говорили правду друг другу, оставаясь наедине.
– Нет, он мне правда не нравится, – настаивала я. – Он нравится мне как друг. Но не больше.
– Нет, неправда. По тому, как ты на него смотришь, видно, что ты его любишь.
Я больше не могла выдержать его испытующего взгляда и выпалила:
– Ты так думаешь только потому, что ревнуешь ко всему, что относится к Конраду.
– Я не ревную. Просто хочу быть таким же успешным во всем, как и он, – мягко сказал он. Он икнул и включил фильм.
Джереми был прав. Я влюбилась в Конрада. И я даже помню, когда это со мной произошло. В то утро Конрад рано встал, чтобы приготовить завтрак в честь Дня отца
[26], но накануне вечером мистер Фишер не приехал и поэтому не появился за завтраком. Но Конрад все равно готовил. Ему было всего тринадцать, повар из него был неважный, но мы все равно ели его стряпню. Я смотрела, как он накладывает яичницу и старается не показывать того, как он расстроен. Именно тогда я поняла, что полюбила этого парня навеки.
Глава 42
Он ушел бегать на пляж. С недавних пор он стал регулярно бегать. Я знаю, потому что следила за ним два утра подряд. На нем были спортивные шорты и футболка с пятном пота на спине. Он ушел час назад и сейчас возвращался обратно.
Я вышла на веранду, у меня не было особого плана. Все, что я знала, – это то, что лето почти закончилось. Скоро будет совсем поздно. Мы уедем, и я так ничего не скажу ему. Джереми признался мне в своих чувствах. Теперь моя очередь. Я не вынесу еще одного года, не сказав ему. Раньше я очень боялась изменить что-либо, но Джереми сделал это раньше меня, и после этого мы даже остались живы. Мы все те же Белли и Джереми.
Я должна была это сделать, потому что если не сделаю, это убьет меня. Я не смогу больше томиться неопределенностью, гадая, любит он меня или никогда не сможет полюбить. Я должна знать наверняка. Сейчас или никогда.
Он не слышал, как я подошла. Он наклонился, развязывая шнурки на кроссовках.
– Конрад, – позвала я. Он не услышал, и я повторила громче: – Конрад.
Он взглянул на меня, удивленный, и выпрямился.
Хорошо, что я застала его врасплох. Обычно он прячется от людей за многочисленными невидимыми стенами. Возможно, если я не буду медлить, тогда он не успеет возвести между нами еще одну.
Я облизала губы и начала. Начала я с того, о чем всегда думала, с того, что было у меня на сердце. Я сказала:
– Я люблю тебя с десяти лет.
Он заморгал.
– Ты единственный парень, о котором я когда-либо думала. Всю свою жизнь я думала только о тебе. Именно ты научил меня танцевать. А когда я заплывала слишком далеко в океан, ты догонял меня, ругал и все время повторял, толкая к берегу, «осталось совсем чуть-чуть». И я верила тебе. Верила, потому что ты единственный, кто мог это сказать, потому что я верю всему, что ты говоришь. По сравнению с тобой все остальные парни – слизняки, даже Кэм. А я терпеть не могу слизняков. Ты это знаешь. Ты все обо мне знаешь, и именно поэтому я люблю тебя.
