– Вульгарная? Нет. Наоборот, она показалась мне вполне милой. Ну, может, только с бронзером переборщила.
Неожиданно для себя я рассмеялась.
– Бронзер? Ты знаешь, что такое бронзер?
– Забыла? У меня есть старшая сестра. – Он самодовольно улыбнулся. – Она любит делать макияж. И у нас общая ванная.
Не помню, чтобы он упоминал о том, что у него есть сестра.
– Да, на ней и в самом деле слишком много бронзера. Ее лицо цвета морковки. Интересно, почему она сегодня без своей бейсболки? – размышляла я вслух.
Кэм взял пульт и поставил фильм на паузу.
– Почему ты так одержима ею?
– Я ею не одержима. Почему я должна быть одержима? У нее нет индивидуальности. Она как марионетка, все время смотрит на Конрада так, будто он бог! – Я знала, что Кэму не по душе такая неприкрытая враждебность, но я не могла остановиться.
Он посмотрел на меня так, будто хотел что-то сказать, но все-таки промолчал и снова включил фильм.
Мы в полной тишине досматривали «Титаник», когда я услышала, что Конрад спускается, и неосознанно подсела поближе к Кэму. И положила голову ему на плечо.
Конрад и Николь спустились, и, прежде чем что-то сказать, Конрад с секунду просто смотрел на нас.
– Скажешь маме, что я повез Николь домой.
Я едва взглянула на него.
– Хорошо.
Как только они ушли, Кэм сел прямо, я тоже выпрямилась. Он вздохнул:
– Ты позвала меня сюда, чтобы заставить его ревновать?
– Кого? – спросила я.
– Ты знаешь кого. Конрада.
Я почувствовала, что покраснела до корней волос.
– Нет, – сказала я. Кажется, что все пытаются выяснить, что происходит между мной и Конрадом.
– Он тебе все еще нравится?
– Нет.
Он вздохнул:
– Видно, что сомневаешься.
– Нет.
Неужели? Правда? Уверена, что нет. Я сказала Кэму:
– Единственное, что я чувствую, когда смотрю на Конрада, – это отвращение.
Он не поверил. Я и сама себе не поверила. Когда я смотрю на Конрада, всегда испытываю непреходящую грусть. Такую же, как и раньше. Рядом со мной сидит замечательный парень, а в душе я все еще сохну по Конраду. И это правда, он никогда не переставал мне нравиться. Я оказалась в том же положении, что и Роуз на том тупом обломке двери.
Кэм прочистил горло.
– Ты скоро уедешь. Хочешь, чтобы мы остались на связи?
Об этом я не думала. Он прав, лето подходило к концу. И совсем скоро я уеду домой.
– А ты хотел бы?
– Да, я бы хотел.
Он смотрел на меня так, будто ждал от меня что-то, сначала я даже не догадалась что. Но потом до меня дошло.
– Я тоже. Тоже хочу.
Слишком поздно. Кэм достал мобильник из кармана и сказал, что ему пора. Я не стала его останавливать.
Глава 40
Наконец мы устроили киновечер. Мама, Сюзанна, Джереми и я в полной темноте смотрели Сюзаннины любимые фильмы Альфреда Хичкока
[24]. Мама приготовила большую миску попкорна и купила молочных карамелек в шоколаде, мармеладных мишек и разноцветных ирисок. Сюзанна обожает ириски. Этот вечер получился таким же, как в старые добрые времена, только без Стивена и Конрада. Конрад в это время работал.
Посреди «Дурной славы»
[25], самого любимого ее фильма, Сюзанна заснула. Мы укрыли ее пледом, а когда фильм закончился, мама прошептала:
– Джереми, отнесешь ее наверх?
Джереми кивнул. Сюзанна даже не проснулась, когда он поднял ее. Он нес ее так, будто она перышко и ничего не весит. Никогда раньше не замечала, какой он сильный. Несмотря на то что мы с ним почти ровесники, сейчас он мне показался совсем взрослым.
Мама встала с кресла и потянулась.
– Я так устала. Пойду спать. Ты идешь спать, Белли?
– Нет еще. Приберусь здесь немного.
– Умничка, – кивнула она и пошла наверх.
Я подняла с пола несколько оберток от ирисок и пару упавших хлопьев попкорна.
Джереми вернулся, когда я убирала диск в коробочку и рухнул в гору диванных подушек.
– Давай пока не будем ложиться, – попросил он.
– Хорошо. Хочешь посмотреть другое кино?
– Не, давай просто посмотрим, что по телику. – Он взял пульт и стал переключать каналы один за другим. – А где Кэм Кэмерон?
Я вздохнула и, сев обратно на диван, сказала:
– Даже не знаю. Он не звонил, и я ему тоже. Лето почти закончилось. Может быть, я его больше никогда не увижу.
Не поворачиваясь ко мне, Джереми спросил:
– А ты хочешь? Хочешь его снова видеть?
– Сама не знаю… Не уверена. Может быть, да, а может быть, и нет.
Джереми выключил звук на телевизоре и посмотрел на меня.
– Не думаю, что этот парень тебе подходит. – Он выглядел мрачным. Не припомню, чтобы я его когда-нибудь таким видела.
– Да, я сама в этом сомневаюсь, – ответила я.
– Белли… – начал он. Затем сделал такой глубокий вдох, что щеки у него раздулись, и резко выдохнул, отчего волосы у него на лбу заколыхались. Я ощутила, как тяжело забилось мое сердце в предчувствии чего-то, что должно было случиться. Он хочет сказать мне что-то важное, что-то, чего мне не хотелось бы слышать. Он скажет это, и все изменится.
Я уже открыла рот, чтобы прервать его, прежде чем он произнесет слова, которые потом не сможет забрать обратно, но он замотал головой.
– Просто дай мне сказать. – Он снова сделал глубокий вдох. – Ты всегда была моей лучшей подругой. Но сейчас ты для меня – нечто большее. Ты для меня уже не просто подруга, – продолжал он, подсев поближе ко мне. – Ты круче всех девушек, с которыми я встречался, и ты всегда была рядом. Ты всегда поддерживаешь меня. Я… Я могу на тебя положиться. И ты всегда можешь рассчитывать на меня. Ты прекрасно это знаешь.
Я кивнула. Я слушала его, видела, как двигаются его губы, а мой мозг работал с бешеной скоростью. Это Джереми, мой друг, мой соучастник во всех проделках, практически мой брат. От груза этих мыслей мне стало трудно дышать. Я едва могла на него смотреть. Потому что мне было трудно. Я не видела его в той роли. Я всегда оставляла ее только для одного человека. И это был Конрад.
