Мне уже надоели и эти ее тесты, и то, что я постоянно должна была что-то доказывать.
– Тейлор, это просто обед в кругу семьи. Сегодня мы не идем ни в какие особые места.
Она покачала головой, глядя на меня, отчего полотенце у нее на голове заходило туда-сюда.
– Не забывай, сегодня вечером мы идем на променад
[6]. Надо хорошо выглядеть, там будут парни. И позволь мне выбрать тебе наряд.
Обычно, когда Тейлор помогала мне подбирать наряд, я превращалась из гадкого утенка в лебедя. Сейчас же казалось, что я ее неуклюжая мамаша, у которой нет никакого вкуса.
Я не привезла с собой платьев. На самом деле у меня их и не было. Я даже никогда о них не думала. Дома у меня было только два платья – одно, купленное бабушкой на Пасху, и второе, которое я купила сама на выпускной в восьмом классе. В последнее время ни одно платье не сидело на мне хорошо. Одни были слишком длинны или широки, другие жали в талии. Я никогда особенно не задумывалась о том, чтобы носить платья, но, глядя на туалеты Тейлор, разложенные на кровати, начинала немного завидовать.
– Я не собираюсь наряжаться на променад, – сказала я.
– Ну, дай хоть взглянуть на то, что у тебя есть, – взмолилась Тейлор и направилась к моему шкафу.
– Тейлор, я сказала, нет! Я пойду в этом. – Я показала на свои рваные шорты и майку с символикой «Казенс Бич».
Тейлор состроила гримаску, но от шкафа отошла, вернувшись к своим нарядам.
– Хорошо, пусть будет по-твоему, ворчунья. Ну, так какое же мне выбрать?
– Черное, – вздыхая, посоветовала я и закрыла глаза. – Поторопись и уже надень хоть что-нибудь.
На обед у нас были гребешки и спаржа. Когда готовила мама, у нас на обед всегда были морепродукты с лимоном, оливковым маслом и овощами. Постоянно. Сюзанна готовила разнообразные блюда и никогда не повторялась, кроме традиционного ужина в первый вечер, когда все знали, что будет буйабес. В остальное время оставалось только гадать, чем же она на этот раз нас побалует. Она могла провести целый день, хлопоча на кухне, готовя блюда, которые мне еще не доводилось пробовать, вроде курицы с инжиром по-мароккански. Или, наоборот, делала простой американский омлет с сыром, кетчупом и тостами. У нее был целый блокнот с рецептами, старый, на спирали, с логотипом Малой бейсбольной лиги, замасленными страницами и заметками на полях, над которым потешалась мама.
Мы, дети, тоже готовили, примерно раз в неделю, и это значило, что на ужин совершенно точно будут гамбургеры и разогретая пицца. Но в большинстве случаев мы ели то, что хотели, если нам вообще хотелось есть. Это еще одна причина, почему я так люблю лето. Дома мы обычно садились за стол ровно в шесть тридцать. Здесь же все представляло собой отдых, и мама тоже отдыхала от домашних забот.
Тейлор, подавшись вперед, спросила:
– Лорел, что самое невообразимое вы с Сюзанной вытворяли в нашем возрасте? – Она всегда разговаривала с людьми так, будто находилась на пижамной вечеринке. И так со всеми: со взрослыми, с парнями, с официантками в кафе.
Мама и Сюзанна переглянулись и заулыбались. Они помнили, но не хотели рассказывать.
– Однажды мы пробрались на поле для гольфа и посадили там ромашки.
Я догадывалась, что это неправда, но Джереми и Стивен рассмеялись. Мой брат процедил своим раздражающе занудным тоном:
– Даже подростками вы были скучными.
– А я считаю, что это очень мило, – сказала Тейлор, выдавливая кетчуп на тарелку. Тейлор все ела с кетчупом: яйца, пиццу, спагетти.
Конрад, который, как я думала, нас вообще не слушает, вдруг произнес:
– Вы врете. Это не самый сумасшедший ваш поступок.
Сюзанна подняла руки вверх, делая вид, что она сдается.
– У мам тоже могут быть секреты. Я же не спрашиваю о ваших.
– Спрашиваешь, – сказал Джереми, тыча в нее вилкой. – Ты постоянно спрашиваешь, и если бы у меня был дневник, ты бы его обязательно прочитала.
– Нет, не прочитала бы, – запротестовала Сюзанна.
Но мама подтвердила:
– Да, ты бы прочла.
Сюзанна взглянула на нее.
– Да я бы никогда… – Но потом она посмотрела на сыновей, сидевших рядом. – Ну, хорошо, прочитала бы, но только дневник Конрада. Он слишком хорошо умеет все скрывать. Я никогда не знаю, о чем он думает. Но твой бы я не стала читать. У тебя, мой малыш, душа нараспашку. – Она протянула руку и погладила Джереми по рукаву.
– Нет, – запротестовал тот, накалывая на вилку гребешок, – у меня тоже есть секреты.
Тут вмешалась Тейлор.
– Ну, конечно же, у тебя есть секреты, Джереми, – сказала она тошнотворно приторным голоском.
Он широко улыбнулся ей, отчего я чуть не подавилась спаржей.
И я наконец сказала:
– Мы с Тейлор сегодня вечером собираемся на променад. Может, нас кто-нибудь подкинет?
И не успели мама или Сюзанна хоть что-то ответить, как Джереми выпалил:
– На променад? Думаю, что и нам стоит с вами пойти. – Поворачиваясь к Конраду и Стивену, он спросил: – Что скажете, парни?
Обычно я приходила в восторг от того, что кто-то из них хотел отправиться туда, куда хочу я, но не в этот раз. Сейчас я понимала, что это не из-за меня.
Я взглянула на Тейлор, которая вдруг занялась измельчением гребешков в своей тарелке. Она тоже прекрасно понимала, что это из-за нее.
– Променад отстой, – протянул Стивен.
Конрад отозвался:
– Я не поддерживаю эту идею.
– А вас никто не приглашал, – вмешалась я.
Стивен закатил глаза:
– Никому не надо никого приглашать на променад. Любой может туда пойти просто так. У нас свободная страна.
– Свободная страна? – задумчиво сказала мама. – Стивен, тебе надо хорошенько подумать над этим выражением. Как же наши гражданские свободы? Действительно ли мы свободны, если…
– Лорел, умоляю… – прервала Сюзанна, качая головой. – Давай не будем обсуждать политику за столом.
– Не представляю более подходящего времени для бесед о политике, – спокойно сказала мама. И посмотрела на меня. Я произнесла одними губами «пожалуйста, нет», и она, вздохнув, сдалась. Маму лучше остановить, пока она не разошлась. – Хорошо, хорошо, никакой политики. Я хочу съездить в центр, в книжный магазин. Подброшу вас по пути.
– Спасибо, мам, – сказала я. – Поедем только мы с Тейлор.
Джереми проигнорировал мои слова и повернулся к Стивену и Конраду:
– Ну же, парни. Будет круто. Тейлор весь день так обо всем рассказывала.
