— Угу, — пробормотала я, забирая из ее рук дорогую моему сердцу вещь. Две переплетенные змеи на серебристой бляхе были не только красивыми, но и полезными, так как хранили эффективное маскирующее заклинание. Но об этом говорить и без того много знающей Хельге я не стала, самой догадаться ей тоже не дала. Быстро застегнула ремешок на талии поверх белой рубахи, доходившей мне до середины бедра, и, пока она не заинтересовалась волшебным узором Аськиных носков, натянула и их тоже.
— Да не спеши ты так, — улыбнулась наблюдавшая за мной Хельга. — Венчание в крыле тьмы проводят с наступлением темноты. Так что успеешь еще и позавтракать, и погулять, и платье примерить. А то вдруг оно тебе длинновато? — заволновалась она. — Надень сейчас, а? Может, надо позвать слуг, чтобы подшили до вечера.
Я даже растерялась как-то от ее напора. Какое в крапиву платье? Какая свадьба? У нас что, других дел нет, кроме как разгуливать по чужим праздникам? А лес, а пропадающие люди, а волшебное кольцо Хэйса, в конце-то концов?!
Вот перед поездкой в Дарквуд снова и переоденешься, — прищурившись, проговорила Хельга и упрямо протянула мне пухлый сверток. — Примерь! — приказала малолетка. Кот насмешливо фыркнул, я уперла руки в бока и уже хотела сказать ей все, что думаю, как услышала: — Надень, или расскажу мерсиру, что ты охотишься за его перстнем, — вскинула подбородок эта… эта… демонова прорицательница!
— С чего ты взяла? — стараясь ничем не выдать волнение, спросила я. — Да, камешек у него, конечно, красивый, но на нем свет клином не сошелся.
— Разве? — хитро прищурилась Хельга. — Не пудри мне мозги, фея-колючка, — усмехнулась она. — Я знаю, что тебе нужен этот кристалл. — И, всучив мне свой аккуратно свернутый наряд, взяла на колени котенка.
— А если знаешь, то почему не расскажешь жрецу? — прижав к груди подарок, полюбопытствовала я.
— Потому что! — загадочно улыбнулась мелкая бестия. А у меня закрались нехорошие подозрения — раз она так спокойна, вдруг мою миссию ждет провал? Решив прощупать почву, я присела рядом с гостьей и сказала, добавив в тон побольше дружелюбия:
— Слушай, мелкая…
— И ты туда же! — взвыла Хельга, скривившись, будто я ее насильно лимоном накормила.
— Куда?
— Туда же! — повторила она, вскочив на ноги. — Я не маленькая уже, понятно? — заявила, расхаживая взад-вперед по комнате и поглаживая прижавшего ушки зверька.
— Ну… — Я скептически на нее посмотрела: среднего роста, с ладной фигуркой и миловидным личиком, на котором недовольно сверкают голубые, как незабудки, глаза. — Видишь ли…
— Да, вижу! Мне через месяц исполнится семнадцать, — перебила она со вздохом. — Но это ничего не значит.
— Все шестнадцатилетние так считают, — пожала плечами я. — Мне подруга, помнится, говорила…
— Я — не ты! Я отличаюсь. — В ее голосе появились отчаянные интонации, что мне совершенно не понравилось. Еще разревется тут, и что с ней делать? Успокаивать детей, считающих себя взрослыми, мне раньше не доводилось. Хотя в таком состоянии она более уязвима, а значит, выведать, что ей известно про меня, кольцо и мерсира, будет проще. Воодушевленная коварной идеей, я похлопала по покрывалу рядом с собой и предложила:
— Садись, Хельга, в ногах правды нет. — Называть ее леди Андервуд было бы правильнее, но прорицательница сама вчера дала мне разрешение обращаться к ней по имени и на «ты». Как и милорд Грэй, просивший звать его Виком. Впрочем, он, наверное, просто был пьян и потому сболтнул лишнего. — Рассказывай, что у тебя за отличия? Сама на твоем месте была, меня тоже опекали, считая маленькой. Может, подскажу, как донести истину до тех, кто, как я поняла, упорно не верит.
— Вот именно! Не верят! — перестав мельтешить, кивнула Хельга. — А еще самые близкие люди называются, — с толикой обиды добавила она.
Или раньше леди Андервуд в самом деле никто не желал слушать, или ей просто захотелось выговориться малознакомой собеседнице. Выхватив из моих рук сверток, она расправила платье, встряхнула и аккуратно повесила на деревянную спинку кровати — прекрасно, значит, примерка откладывается. Сама же Хельга устроилась рядом со мной и принялась расписывать свои отличия от обычных шестнадцатилеток. А разница действительно была. Раньше мне в голову не приходило, какое влияние оказывает способность к ясновидению на одаренных. Хель она лишила не только слуха, но и детства — той беззаботной поры, когда проблемы взрослых непонятны и неинтересны из-за недостатка информации и иного образа мышления.
У меня, к слову, этого счастливого периода в жизни тоже почти не было, как не было и родителей, сестер, друзей и опекуна, готового подарить дракона. Но если мое детство отнял интернат, старательно делавший из нас живых кукол, то леди Андервуд повзрослела раньше срока исключительно из-за своего дара. Видения, приходившие к ней, редко напоминали детские сказки. Убийства, насилие, интриги — все это проплывало перед внутренним взором маленькой девочки, снимая розовую пелену блаженного непонимания. Хороших предсказаний было, конечно, больше, но и они зачастую шли с пометкой «18+». Будучи ребенком, прорицательница уже видела столько, что могла дать фору в теоретических познаниях многим опытным женщинам.
А главное, она имела редкий шанс узнать свою судьбу. И ждать осуществления собственных предсказаний становилось все труднее. Наконец ее тело начало меняться, превращая угловатого подростка в красивую молодую девушку, но… для родных она по-прежнему оставалась маленькой. Для сестры, которая растила Хель как родная мать, для ее мужа, заменившего малышке отца, для миледи Рид, позволявшей звать себя бабушкой, и, главное, для жениха, провозгласившего юную леди Андервуд своей нареченной, когда ей было семь. Какие бы наряды Хельга ни надевала, как бы ни укладывала волосы, снежный эррисар все равно видел в ней лишь ребенка, которого привык оберегать и баловать, как любимую племянницу. А она, засыпая, погружалась в сцены из будущего, где он смотрел на нее глазами влюбленного мужчины, а не заботливого дядюшки.
— Понятно, — понимающе вздохнула я, когда Хельга замолчала, поглаживая в задумчивости кошачью спинку, — ну здешний эррисар на тебя точно как на женщину смотрит. И приятель его, и мерсир тоже.
— В том и суть, что посторонние воспринимают меня как взрослую, а близкие… эх, — она досадливо махнула рукой. — И сколько бы я ни объясняла, они лишь улыбаются, кивают и продолжают относиться ко мне как к подростку!
— М-да, — почесав мокрый затылок, протянула я. И что ей посоветовать? Для родных она будет дитем, даже когда своих нарожает, а для жениха… хм. Значит, у нее есть возлюбленный, который еще не рассмотрел свое счастье. Чудесно! Былая неприязнь растаяла без следа, осталась лишь разумная осторожность. Мы немного посидели молча, а потом меня осенило: — Слушай, мел… Хельга. Но если ты уже видела свое счастливое будущее с этим слепцом, значит, рано или поздно он разглядит в тебе свое сокровище. Тогда чего страдаешь? — Я ободряюще тронула ее за плечо, случайно задев висящее рядом платье, оно соскользнуло на пол с гладкой спинки. — И это, кстати, я надевать не буду. Меня тут с вилами народ ищет, так что всякие празднования мне категорически противопоказаны! — заявила уверенно, одновременно размышляя, где могут храниться волшебные часы, которые по возможности требовалось добыть вместе с меняющим цвет кристаллом. Ведь пока все крыло на свадьбе, есть шанс многое успеть.
