– Именно. Это называется выживанием видов, которое и толкает нас на эмоциональную привязанность, обеспечивающую некую стабильность, необходимую, чтобы вырастить новое поколение. А потом эта привязанность меркнет, оставляя нас с чувством неудовлетворенности от того, что общество скормило нам романтический идеал, существующий только в книгах да фильмах.
Колин лишь головой покачал:
– Это худшее отношение к любви из всех, что я когда-либо встречал.
– Я же никого не заставляю разделять мои взгляды. Да и сама к ним не за одну ночь пришла, смею тебя заверить. Я выяснила опытным путем, что любовь – всего лишь биологический импульс, который люди путают с сентиментальными надписями из открыток «Холлмарка». Ты обращал внимание, что все сказки заканчиваются, когда принц с принцессой идут под венец? Да просто узнай продолжение истории, читатели были бы очень разочарованы. Принц слишком много работает, принцесса ненавидит его за привычку разбрасывать повсюду грязные носки, которые ей приходится собирать. А тут еще и сопливые носы его детям вытирать. Поэтому она и начинает пилить принца всякий раз, как он возвращается домой.
Принц заводит интрижку со своей секретаршей, а принцесса, узнав об этом, выгоняет его из собственного дворца и подает на него в суд, требуя алименты на детей. Вот тебе и «жили они долго и счастливо».
– Не вздумай писать книги для детей, – сухо предупредил Колин.
– Кому-то же надо об этом написать. Тогда маленькие девочки не вырастут с верой в то, чему не суждено сбыться. Это спасет их от разочарования.
Ночью Колин отведал на вкус каждый участок тела Натали и нигде не почувствовал горечи, но теперь она, казалось, сочилась из каждой поры. Ее отношение к любви поражало. Оказывается, Натали еще злее, чем Пэм! Та просто не желает быть связанной узами брака и понятием моногамии, а Натали полностью отрицает семейные отношения.
– Надеюсь, прошлая ночь не стала для тебя разочарованием.
– Разумеется, нет. Она была великолепна, Колин. Я получила все, о чем мечтала, и даже больше. А поставив точку прямо сейчас, мы сохраним эти потрясающие ощущения неприкосновенными.
Он понимал, что она права, чувствовал, но не мог с легкостью согласиться завершить отношения. У него не получится заниматься планированием свадьбы сестры и подготовкой для нее родительского дома вдвоем с Натали, зная, что, несмотря на ее близость, ему запрещено прикоснуться к ней.
– Что, если я захочу еще одну или две ночи вроде той, что мы разделили вчера?
Натали смотрела на него, подозрительно прищурив глаза.
– Ты что, предлагаешь мне закрутить маленький рождественский роман?
Колин лишь плечами пожал. Никогда прежде он не предлагал женщине ничего подобного, поэтому не был до конца уверен, так ли это.
– Мы же поспорили, что я заставлю тебя вновь поверить в этот праздник. Думаю, время, что мы проведем вместе, покажется нам обоим куда более веселым, если примем наше обоюдное влечение как должное. Никаких обещаний на будущее, и тебе вовсе не обязательно убегать из постели посреди ночи, точно вор. Что скажешь?
– Звучит заманчиво, – призналась она. – Не отказалась бы от новой порции твоих потрясающих поцелуев, но ты должен согласиться, что после свадьбы Лили мы расстанемся друзьями, не будем мучить друг друга или держать друг на друга зла.
– Согласен. Обещаю не влюбляться в тебя, Натали.
– Превосходно. – Она подалась вперед и чмокнула Колина в губы. – И я в тебя влюбляться не планирую.
– Итак, что скажешь?
Натали остановилась на пороге родительского дома Колина, открыв рот от удивления. Прошла всего лишь неделя с тех пор, как она была здесь последний раз, но за это время обстановка претерпела радикальные перемены.
– То самое место, что и раньше? Это оно?
Колин улыбнулся:
– Да, просто здесь многое изменилось. В перерывах между подготовкой свадьбы сестры и соблазнением тебя я не мог сидеть без дела, вот и занимался домом.
Натали сочла Колина настоящим волшебником. Большая часть старой мебели и ненужных вещей исчезла, на их месте появилась современная мебель, которая выглядела куда лучше. Стены были заново покрашены, осветительная арматура заменена, как и жалюзи на окнах, дом стал куда лучше, чем на памяти Натали.
– Ты сотворил настоящее чудо!
– Я работал не в одиночку, уверяю тебя. Члены католической благотворительной организации забрали все старье, которое я не хотел оставлять. Всю неделю в доме трудились рабочие. Они сделали лишь косметический ремонт, но, как мне кажется, получилось неплохо.
– Что же в таком случае остается делать мне?
Взяв Натали за руку, Колин повел ее в столовую. Там, у эркерного окна, обнаружилась огромная ель. Очевидно, план Натали отвлечь внимание Колина сексуальными эскападами не сработал.
– Колин, – запротестовала было она, но он приложил ей палец к губам, призывая к молчанию:
– Нет. Ты согласилась на условия пари, и будет нечестно, если станешь препятствовать осуществлению моих планов. Раз ты так уверена, что победишь, тебе ничего не стоит нарядить елку, не впав при этом в сентиментальность.
Натали вздохнула:
– Ладно, согласна, мы украсим это дерево.
Колин широко усмехнулся:
– Отлично. Я принес игрушки с чердака.
Они подошли к груде коробок и пластиковых пакетов, аккуратно сложенных у стены. Покопавшись в них, он выудил электрогирлянду.
– Когда ты успел достать живую ель?
– Сходил на елочный базар, пока ты ездила домой принимать душ и переодеваться. Потребовалось включить креативные навыки, чтобы затащить ель в дом, однако, как видишь, с этой задачей я справился успешно.
– Не желаешь ли чего-нибудь выпить, прежде чем начнем? – спросил он, направляясь на кухню.
– Конечно. Вода сгодится.
– Может, лучше сидра?
Сидр? Натали последовала за ним на кухню, где на нее обрушились запахи яблок, корицы, апельсинов и гвоздики. Ну в точности как ароматические свечи, которые он прислал ей в офис и которые до сих пор стоят на ее письменном столе! Натали с трудом верила своим глазам – Колин варит на плите кастрюльку сидра! О, какое коварство!
Но вслух ничего этого не сказала.
– С удовольствием выпью сидра. День сегодня очень холодный.
– Хорошо. Почти все готово. Скоро приступим к украшению елки.
Натали вернулась в столовую и посмотрела на ель снизу вверх. Давно она не подходила к этому дереву так близко. Воздух был напоен пьянящим хвойным ароматом – таким же, как исходил от венка на ее двери. Прежде у нее никогда не было живой ели. Мать в угоду удобству и эстетике всегда настаивала на искусственной. Такое дерево, хотя и имело идеальные ветви и было просто в уходе, сильно проигрывало живому.
