– Круто, – говорит 8Рукк. – Знатно они упоролись! Надо будет узнать, что еще было в том волшебном пакетике!
– Оставим их наедине с их кошмарами, – говорит Феликс, – и посмотрим, как дела у Фердинанда с Мирандой. Включайте запись. Чем они там занимались?
– Сейчас перемотаю, – говорит 8Рукк. – Так. Они собрали поленницу из «Лего», как вы велели. Потом, типа, признались друг другу в любви. Теперь играют в шахматы. Она говорит…
– Хорошо, – произносит Феликс. – Все по сценарию. Красивая пара. Приятно на них смотреть.
– Как будто у них все всерьез, – говорит 8Рукк. – Настоящая любовь, все дела. Так вдохновенно. Хотя картинка не очень четкая, – добавляет он.
– Достаточно четкая, – говорит Феликс. – Но вернемся в гримерку.
38. Нет отныне у меня ни капли недовольства
В гримерке все плохо.
Сэл свернулся калачиком на полу в дальнем углу. По щекам текут слезы; он весь – воплощение скорби. Похоже, он переживает некий инфернальный опыт с участием голого пола.
– Здесь темно. Здесь так темно, – бормочет он. – Почему так темно? Мне надо туда, где темно. Надо его разыскать!
Тони сражается с воздухом.
– Прочь! – кричит он. – Пошли прочь! Не подходите ко мне!
Сиберту, видимо, кажется, что по нему ползают насекомые или какие-то иные формы многоногой жизни.
– Снимите с меня эту пакость! – воет он. – Пауки!
Благоразумный Лонни забаррикадировался за столом, стараясь держаться подальше от происходящего.
– Вы уверены, что не переборщили с дозой? – спрашивает 8Рукк. – Когда заряжали виноград? Как-то им совсем худо.
– Я сделал все по инструкции, – говорит Феликс. Он хотел видеть мучения врагов и получил что хотел. Но считаются ли мучения, вызванные наркотическими веществами? Долго ли это продлится? Какие будут побочные действия? – Сколько у нас до конца официального фильма? – спрашивает он. – Который идет в камерах и в кабинете начальника?
8Рукк смотрит на часы на экране.
– Осталась примерно треть, – говорит он.
– Надо ускориться, – говорит Феликс. – Выпускайте Стефано и Тринкуло.
– Они готовы и ждут, – говорит 8Рукк.
Дверь гримерной распахивается настежь. Пританцовывая, внутрь входят Рыжий Койот и Бублик в своих шутовских костюмах. Койот – в старом, потертом смокинге из секонд-хенда, Бублик – в красных фланелевых кальсонах и котелке, лихо сдвинутом набок.
– Я бы точно откинул коньки, если бы увидел такое под кайфом, – говорит 8Рукк.
– Гости, по-моему, тоже не рады, – говорит Феликс. И действительно: Сэл, Тони и Сиберт с испуганным видом пятятся к дальней стене.
– Смотри, – говорит Бублик, указывая на них пальцем. – Чудовища! Чудовища! А какие вонючие! Так и несет старой, тухлой рыбой!
– Смердящие чудовища, – говорит Рыжий Койот. – Чую запах… коррупции!
– Вот бы их изловить да показывать на базаре, – говорит Бублик. – Слышишь? Что-то бормочут. Похоже, совсем сумасшедшие. Наркоманы. Отбросы общества. Обхохочешься, правда.
– Люди заплатят хорошие деньги, чтобы на них поглазеть, – говорит Рыжий Койот. – У министра юстиции нервный срыв, вызванный употреблением запрещенных веществ. Отличнейший заголовок для передовицы в центральной газете!
– Выпускайте ведьминых отродий, – говорит Феликс.
– Вперед, – говорит 8Рукк.
Секундная пауза. В гримерную входит Калибан с двумя своими дублерами. Они сочинили новую песню специально для этого случая. 8Рукк нажимает на кнопку, включает музыку. Пространство взрывается ритмом. Вступает Калибан:
Чудовищем вы называли меня,
А сами в сто крат чудовищнее, чем я.
Вы воровали, обманывали, плутовали,
Вовсю взятки брали.
Кто вам не угоден, того пинками под зад,
Типа, сам черт вам не брат.
Вы меня называли грязным скотом,
Преступником и безмозглым бревном,
Но кто тут преступник – еще вопрос!
Деньги налогоплательщиков кто на себя растратил?
Кто у нас совесть утратил?
Кто тут чудовище,
Кто тут чудовище,
Кто тут чудовище – вот вопрос!
Вы чудовища, воры и лиходеи.
Как только родятся такие злодеи?!
Надо вас изловить и показывать на базаре,
Чтобы все честные люди узнали,
Какие вы пренеприятные чудовища!
Воры, обманщики, клеветники.
Мы знаем, какие за вами грехи!
– Демоны! – вопит Тони.
– Я чудовище, – завывает Сэл и прячет лицо в ладонях.
– Что им известно? – говорит Сиберт, диковато озираясь по сторонам. – Кто им сказал? Это были правомерные траты!
– Джентльмены, джентльмены! – призывает Лонни. – Держите себя в руках!
– Я понимаю, они законченные мерзавцы. И хотели закрыть нашу программу. Но даже мне кажется, что это слишком, – говорит 8Рукк. – Это не просто поганый трип. Они перепуганы до усрачки.
– Так и было задумано, – говорит Феликс. – В любом случае, они получили по заслугам.
– Вам их не жалко? – спрашивает 8Рукк.
Все это время Миранда маячила у него за спиной – смутная тень, подрагивающий свет, – но молчала: суфлировать было не нужно. Однако сейчас она шепчет: «Я б пожалел, будь человеком я». – Такая душевная, добрая девочка.
Слышал ли ее 8Рукк? Нет, но Феликс слышал.
– Уж если дух бесплотный им сострадает, – говорит он, – неужели я, подобный им, с такими же страстями и чувствами, не пожалею их сильней, чем ты?
– Мы вернулись к сценарию? – говорит 8Рукк. – Я сейчас должен сказать: «Я б пожалел, будь человеком я»?
– Не надо, – говорит Феликс. – Это я так, о своем. Но вы правы, довольно отмщения. Нет отныне у меня ни капли недовольства. Пора их вытаскивать. Выпускайте нечисть.
«Лечу за ними, господин, – шепчет Миранда. – Любишь ты меня иль нет?»
39. Весело, весело
Толпа одетой в черное нечисти ведет пленников по коридору – в классную комнату, освещенную тусклым синеватым светом. Пленники более-менее успокоились: они не вопят, не заливаются слезами, не стонут и не рвут на себе волосы. Видимо, действие препаратов, содержавшихся в винограде, уже проходит.
Все остальные актеры уже собрались в классе. Все, кроме Анны-Марии, занятой с Фредди в их камере, и 8Рукка, который сидит за компьютером, скрытым за ширмой. Феликс тоже стоит за ширмой, ждет своего выхода.
Когда четверых высокий гостей учтиво усаживают за парты в переднем ряду – одетые в черное духи стоят над ними на случай, если кто-то из пленников попытается убежать, – 8Рукк включает барабанную дробь и трубный рев, гасит свет, зажигает золотистый прожектор, и… та-дам!
