В разгар боя полковник Денисов быстрым своим казачьим глазом увидал, как какой-то всадник в прекрасной польской одежде на великолепной бурой лошади рысью проехал между казаков и конно-егерей, показал что-то своей пехоте и помчался во весь опор от лагеря. За ним бросилось несколько казаков, но он ранил их и успел доскакать до своей конницы.
«Наверное, это Костюшко», – подумал Денисов, подозвал к себе майора Карпова, нескольких офицеров и казаков и приказал им бросить взятые ими пять пушек, рассыпать сотни четыре казаков и искать этого всадника.
Бой кончался. Польское укрепление было занято нашей пехотой, по всем направлениям бежали пешие и конные поляки. Денисов погнался за ними и увидел, что поляки уходят по трем дорогам. Денисов разделил и свой отряд на три части. Карпову приказал гнать прямой дорогой, Нечаеву приказал идти вправо, а сам пошел влево. Всем казакам Денисов строго приказал, чтобы они без Костюшки не смели возвращаться.
Казаки поскакали в разные стороны, а Денисов остался на некоторое время у деревни.
Дороги в Польше огорожены от полей легкими деревянными заборами. Несколько казаков, доехав до перекрестка, увидали, что на углу двух дорог забор поломан и видны следы копыт. Они поскакали по следу и вскоре заметили несколько человек на прекрасных лошадях. Казаки погнались за ними. Часть пошла по дороге, а часть, среди них один на прекрасной лошади, поскакали по полю, за забором. Шедшие по дороге начали быстро уходить от казаков, но те, которые скакали по полю, попали в болото. Лошади их загрузли, и казаки Лосев и Топилин настигли их. Казаки убили одного – майора и ранили поляка-солдата, а начальник справился, выскочил из болота, но, проскакав несколько шагов, опять попал в болото, соскочил с лошади и накрывшись плащом, притворился мертвым. Один из казаков кольнул его два раза дротиком и приказал выйти из болота. Лошадь его справилась и ускакала, – тогда и начальник сдался. Казаки вывели его из болота, и пленник стал отдавать им золотые деньги и часы. В это время к казакам подскочил вахмистр конно-егерского полка и ударил польского начальника палашом по голове. Он побледнел и упал. Увидавший это раненый поляк крикнул: – «Не убивайте его. Это самый наш главный начальник!» Тогда казаки послали за Денисовым. Денисов, видавший Костюшку раньше, тотчас же узнал, что это он и есть. Голова Костюшки была в крови, ноги без сапог, одет он был в кафтан, атласный жилет и штаны. Денисов приказал его накрыть шинелями и спросил, не хочет ли он чего.
– Ничего, – отвечал Костюшко.
– Я знаю, что вы Костюшко, храбрый и великий начальник, – сказал ему Денисов, – я готов вам помочь.
– Я знаю, что вы Денисов, полковник, – отвечал Костюшко.
Костюшку перевязали платками и галстуками, сделали из пик носилки и понесли. Денисов же собрал свои полки и вернулся к генералу Ферзену. Так донские казаки в эту войну взяли в плен главного вождя поляков. Они об этом и песню сложили:
Не ясен то сокол по крутым горам летает,
То Костюшко варвар по своей
армеюшке разъезжает.
Он фронты то свои, знаменушки
украшает,
Своих мызничков, генералушков ублажает:
«Вы не плачьте же мои мызнички, право, генералы,
Не рыдайте ж вы, мои свирепые кавалеры!
Как заутра у Бела Царя будет праздник,
Не маленький праздник,
праздничек Петров день,
Все рынушки, трактирушки будут
растворены,
Все гусарушки, все уланушки будут пьяны,
Казаки наши донецкие все загуляют».
Как на тот-то раз казаки-други были
осторожны,
Всю ночушку казаки-други не спали,
Во руках-то своих борзых коней
продержали,
На белой-то заре, на утренней,
ура закричали,
Закричали они загичали —
Костюшку поймали,
Да велели ж его, Костюшку, накрепко
связать,
Приказали у него скоро допрос допросить…
Гибель Костюшки, взятого в плен донскими казаками, тяжело отозвалась на поляках. Предводители польских шаек, которых песня донская называет «мызничками-генералами» потому, что они были помещиками мелких имений, мыз, – стали отступать к Варшаве и занимать укрепленное предместье Варшавы – Прагу. Туда же спешил Суворов, соединившейся с Ферзеном. 24 октября Суворов начал штурмовать Прагу. Ночь спустилась тихая, но темная и мглистая; было холодно и сыро. В сотнях запылали костры. Казаки и солдаты надевали чистое белье, осматривали оружие, молились перед образами, поставленными у огней. В 3 часа ночи полки построились и приготовились к штурму. В 5 часов утра взвилась сигнальная ракета и войска бросились на крепость. Это был страшно кровопролитный штурм. Истребляя все на пути, пехотные полки ворвались в Прагу, и к 11 часам вся Прага была в наших руках.
Казачий денежный ящик. С немецкой картины начала XIX в.
Едва только пехота кончила свое дело, Денисов с полками: своим, подполковника Краснова и Орлова, выскочил за укрепление и тут увидел польскую конницу, настроившуюся против него. Поляков было больше, нежели казаков, и лава казачья не знала что делать, но, по приказанию Денисова, бросилась в атаку. Казак Быкадоров, тот самый, который в самом начале войны брал пленного, бывший теперь знаменным, на лихом коне опередил полки шагов на 20 и полетел на поляков. Поляки встретили казаков залпом из ружей. За дымом и поднятой тронувшимися эскадронами пылью ничего не стало видно. И вдруг, уже сзади польских рядов послышался голос Быкадорова:
– Коли! ребятушки, коли!
Поляки повернули своих лошадей и поскакали к Висле. Казаки вогнали их в воду и заставили сдаться. Много забрали тут лошадей казаки. Но добыча была неважная. Лошади были худы, изнурены, фураж было негде доставать, и казаки продавали их жидам по два рубля за лошадь.
После штурма Праги пала и Варшава. Война была окончена. Россия получила земли до р. Немана и Буга и Курляндскую губернию.
Императрица за польскую войну пожаловала Донскому войску знамя.
До конца 1795 года казачьи полки простояли в Польше. Зимой казаки вернулись домой и были распущены по домам, но не долго простояли они у себя. Их ожидал новый поход: в Италию и Швейцарию.
42. Донские казаки с Суворовым в Италии. 1799 год
С глубоким уважением и удивлением читаешь теперь о том, что делали наши деды сто лет тому назад. Почти поголовно уходили казаки с полками на войны. Одни возвращались, другие уходили. Сегодня с ружейной пальбой и криками встречали станицы героев, вернувшихся с похода, сегодня за чарой вина слушали казаки рассказы о богатырских подвигах и победах, о славных поисках и лихих атаках, о Суворове и о пленении Костюшки, сегодня отец любовался на сына-героя, с отличием, с медалями и ранами, еле зажившими, вернувшегося из похода, а завтра сам брал пику, седлал иногда того же коня и шел в полк в другой поход. В это время зародилась на Дону и эта грустная песня:
