Войсковой атаман войска Донского Степан Данилович Ефремов. 1753–1772 гг.
Первый раз казаков увидали на немецкой земле. Немецкий священник, пастор Теге, так описывает их вступление в Пруссию: – несколько тысяч казаков и калмыков, с длинными бородами и суровым взглядом, невиданным вооруженьем – луками, стрелами и пиками – проходили по улице. Вид их был страшен и вместе с тем величествен. Они тихо и в порядке прошли город и разместились по деревням, где им были отведены квартиры…
Невозможно перечислить все те стычки, мелкие бои, в которых участвовали казаки. Они были разведчиками русской армии, они же хранили ее покой на походе и на отдыхе.
19 июля 1757 года казакам пришлось отличиться в сражении у деревни Грос-Эгерсдорф. В 1 час ночи немецкие полки начали стягиваться к одному месту и строить боевой порядок. Длинные линии построенных в три шеренги немецких гренадер скоро показались в рассвете летнего дня. Гремели барабаны, тихо колыхались знамена, и тяжелым, все сокрушающим шагом наступали полки на наш бивак, только что по тревоге разбуженный. В те времена, после короткого батального огня переходили к атаке в штыки. Патроны жалели. Они были тяжелы, и солдаты не могли их иметь по много. Штыковые свалки были ужасны. Громадные люди – в пехоту брали крупных высоких людей – со стиснутыми зубами, с огнем горящими глазами бросались в штыки друг на друга. Одна шеренга стремилась сломить другую, образовать прорыв, чтобы бить сзади и с боков.
Конница Фридриха, сидевшая на крупных тяжелых лошадях, строила длинные линии, без интервалов, и галопом, а в последнюю минуту в карьер бросалась на пехоту и конницу. Казаки не могли сломить их атак. Казачьи лошади были мельче, слабее, и при столкновении они были бы опрокинуты. Но казаки били Фридриха. Били лавой!..
Первая атака немецкой пехоты была отбита. Немцы бросились на середину нашей позиции, но и тут не могли прорвать густо сомкнувшихся рядов гренадер императрицы Елизаветы. Пруссаки уже готовили свои тяжелые конные полки, чтобы поддержать пехоту. Драгуны немецкого принца Брауншвейгского строили боевой порядок…
В это время из-за края боровшихся русских полков показались донские казаки. Это был полк Себрякова. Не спеша, казаки объехали болото колонной, потом быстро рассеялись тонкой лавой и с пронзительным гиком понеслись на прусских драгун.
Когда драгуны уже готовились ринуться им навстречу, казаки внезапно остановились, ловкие лошади донцов живо повернулись, и казаки пошли назад. Драгуны понеслись за казаками.
– Заманивай! – раздалась по казачьим рядам команда. Казачья лава вдруг стала редкой и совсем исчезла… Казаки, совершенно незаметно для немцев, собрались на фланги. Перед пруссаками стояли, держа ружья на изготовку, 15 совершенно готовых к бою батальонов, а за ними 40 заряженных картечью пушек. Пруссаки не могли сдержать расскакавшихся в тесной толпе лошадей. Да и было поздно. Наша пехота раздалась, пушки окутались белым дымом, завизжала картечь, и, внося смятение и беспорядок в ряды пруссаков, начали падать лошади и люди. Знаменитые драгуны Фридриха повернули лошадей и в беспорядке начали уходить. Тут насели на них казаки Себрякова, и поработала казачья пика! Казаки собрали потом чепраки с драгунских лошадей, сняли с них нашитые черные прусские орлы и сделали из них покров на аналой. Покров этот хранится теперь в ризнице Старочеркасского собора…
Под прикрытием казаков наша армия отошла с поля сражения и зазимовала. Некоторое время война совсем прекратилась, и даже опытные немецкие разведчики не могли узнать, что делают русские войска и где они… Так оберегали их донские казаки.
14 августа 1758 года произошло другое знаменитое в эту войну сражение, под Цорндорфом. В нем отличились казаки походного атамана генерала Краснощекова.
Уже больше месяца русская армия осаждала немецкую крепость Кюстрин, лежащую при р. Одере. По одну сторону этой реки стояли наши полки, другая была занята немцами. Там со дня на день ожидали прибытия самого знаменитого своими победами короля Фридриха. Все деревни и местечки кишели немецкими солдатами, повсюду стояли гусарские эскадроны и сновали их патрули. Казалось, мышь – и та не могла бы проскочить через их посты. Но казаки проскакивали. Какое-то особенное удовольствие находили они переплыть синий Одер и с налета схватить партию скота, транспорт с хлебом, или, ночью, пустить красного петуха в занятую немецким отрядом деревню. Федор Иванович Краснощеков, еще мальчиком сопровождавший своего отца, знаменитого Аксака, во все походы, много раз переплывавший Дон и Кубань, особенно любил эти лихие набеги за Одер.
В самый праздник Преображения, 6 августа, Краснощеков захватил на немецком берегу 11/2 тысячи голов рогатого скота, взял полтораста лошадей и три барки с мукой. На глазах у немцев казаки погрузили быками и лошадьми эти барки и увезли на свою сторону. Немцы усилили свои эскадроны, за Краснощековым следили целые полки гусар, казалось, уже теперь не придется казакам хозяйничать на немецкой стороне… Но не прошло и нескольких дней, как казаки из-под самого носа гусар отбили 21/2 сотни кавалерийских лошадей и 2 тысячи голов скота. Они же выследили и самого короля. Неуловимым конным строем окружили они его колонны, налетали на них, стреляли с коня чуть не в упор, и только немцы начинали строиться, они исчезали в лесах и за холмами.
Прусская армия подошла к нашей и в ночь на 14 августа у деревни Цорндорф начала делать свои построения. Первый удар немецких гренадер потеснил наши полки и припер их в угол, образуемый двумя речками. Но здесь наши полки так уперлись, точно в землю вросли. Напрасно немецкие батальоны кидались на наших, осыпая их пулями, разбивая штыками, – на место раненых и убитых становились новые солдаты, и слышна была среди треска разбиваемых прикладами черепов, среди шуршания разрываемых штыками мундиров одна грозная, суровая команда офицеров: сомкнись.
Король был вне себя. «Русского солдата мало убить, – сказал он, – его нужно еще и повалить!»
Было далеко за полдень. Семь часов уже боролись обе армии, и не могли немцы сломить упорства русских. Артиллерия уже давно смолкла, не трещала и ружейная перестрелка: враги сошлись грудь с грудью, дрались страшным рукопашным боем.
Краснощеков с донцами в это время забрался в тыл к неприятелю, зажег деревню, отнял обоз, оставленный под защитой крестьян, и отдал его на разграбление казакам.
Наконец, король приказал своей армии отойти. На другой день обе армии двигались одна подле другой, но казаки не допускали пруссаков до наших войск. Тогда знаменитый начальник немецких гусар, Зейдлиц, лучший кавалерист того времени, построил гусар и бросился с ними на казаков. И опять рассыпалась казачья лава, и за ее завесой показались наши пушки, и картечь опрокинула бессмертных гусар. Тогда казаки бросились за ними, с налету ворвались в ряды немецкой пехоты и взяли батарею в 8 орудий. Этим и окончился двухдневный бой у Цорндорфа, начатый и завершенный донскими казаками.
