— Ты что, издеваешься надо мной?
Изумленный, я подошел к ней, стараясь смотреть на экран, а не на ее грудь в широком вырезе свитера.
— Вчера, — продолжала Мона, не отрывая взгляда от экрана, — на детской площадке в Ипоре ты сказал мне, что на основании данных Интернета восстановил жизнь Магали Варрон. Facebook. Copains d’avant. Twitter. Linkedln. Daily Motion. Помнишь? Две колонки, одна для Морганы, другая для Магали. «Пинк Флойд» и другие любимые группы, увлечение танцем живота, начальная школа в Канаде, затем коллеж и лицей парижского округа, которые носят те же названия, что и коллеж и лицей в Нефшатель-ан-Брэ. Полное совпадение, вплоть до даты рождения, тот же день, то же название городка, только с разницей в десять лет… Короче, целый ряд совершенно идиотских совпадений.
— Да, а что нашла ты?
Мона посмотрела на меня с сожалением. Так смотрят, когда хотят сообщить шестилетнему ребенку о смерти родственника.
— Ничего, Джамал. В Интернете ничего нет. Я пробила по разным поисковикам, но нигде не нашла ни следа Магали Варрон. Словно она никогда не существовала.
29
Словно она никогда не существовала?
Подобно пальцам безумного пианиста, мои пальцы бегали по клавиатуре компьютера. Я прекрасно помнил, что набирал, когда хотел получить сведения о Магали Варрон. Сайты, доступные в три клика, на которых подростки рассказывают о событиях своей жизни.
Ничего.
В Сети ни единого следа этой девушки.
Я повернулся в Моне.
— Кто-то уничтожил всю информацию…
Мона не ответила. Хотя голос мой дрожал, я счел нужным добавить:
— Любой может это сделать. Убрать странички с сайтов Интернета. Это новое доказательство… — Я перевел дыхание. — Новое доказательство того, что меня хотят завлечь в ловушку.
Мона встала. Потянула свитер вниз, пытаясь дотянуть до середины бедер, но шерсть, сжимаясь, постоянно уползала вверх, обнажая покрывшуюся мурашками кожу.
— Может, ты просто выдумал эту девушку?
Я смотрел на Мону и молчал. Она ходила босиком по комнате, не останавливаясь ни на секунду.
— Бог мой, Джамал, по сути, что известно о Магали Варрон? Только то, что ты мне рассказал! Ты говоришь, что прочел про нее в Сети, но там нет ни единой ссылки, даже перекрестной. Ты описал мне ее лицо, но это лицо другой девушки, скончавшейся десять лет назад, а также лицо ныне здравствующей сестры-близнеца. Ты утверждаешь, что эта девушка прыгнула с обрыва, изнасилованная и задушенная, но в газетах об этом ни слова. Никто не может подтвердить твои слова. Твой Кристиан Ле Медеф исчез. Дениза Жубан уже много месяцев не выходит из дома… Ты сам-то отдаешь себе отчет, Джамал? Есть только одно решение, которое объясняет все. Ключ простой и очевидный.
Не отрывая глаз от экрана компьютера, я продолжал наугад вбивать в поисковик слова, надеясь найти подтверждение своим выводам — хотя бы одному. Магали Варрон скрывалась где-то там…
Внезапно Мона остановилась. Натянула ворот свитера на обнажившееся правое плечо.
— Джамал, Магали Варрон не существует! Ты все выдумал. Три дня назад не было никакого самоубийства. Ты сам придумал эту сцену! Выдумал лицо девушки. Сочинил ее жизнь. Придумал свидетелей.
Резко вскочив, я схватил досье, украденное из кабинета Пироза, и потрясая им, сунул его под нос Моне.
Папка зеленого цвета.
На наклейке рукой Пироза написано: «Магали Варрон».
— А как же жандармы, что следуют за мной по пятам? А это чертово обвинение? А полиция, что нагрянула к тебе сегодня утром в «Сирену»? Это тоже я выдумал?
Она ответила мне ровным тоном учительницы младших классов:
— Совершенно верно. Тебя разыскивала полиция. Полицейские пробыли у меня две минуты, они спросили, знаю ли я тебя и знаю ли, где ты находишься, но они ни слова не сказали о Магали Варрон. Равно как и о случившемся позавчера изнасиловании.
Я поднес папку к самым глазам Моны.
— Это кретинизм, Мона! А доклады судебных медиков? А фотографии искореженных членов Магали Варрон, а результаты экспертизы ДНК, где стоят печати отделения жандармерии? Я что, сам их подделал, а затем поставил печати?
Похоже, у нее наконец закралось сомнение в собственной правоте.
— Не знаю. Только я вижу, что ты все придумал, и это все объясняет. Почти все… К тому же ведь это отличная байка, разве нет?
Отличная байка?
Я в изумлении смотрел на нее.
— Подумай, Джамал. Если нет трупа Магали Варрон, значит, не было изнасилования. И обвинения в убийстве. У жандармов против тебя ничего нет! Ты самый настоящий параноик. Думаю, ты еще и присочинил чуток, чтобы половчее меня закадрить…
В ее тоне я не услышал ни единой нотки юмора.
— Черт возьми, Мона, что я, по-твоему, делал в жандармерии в тот день, когда мы столкнулись с тобой возле автомата для кофе?
— Не знаю. Может, тебя вызвали как свидетеля по какому-нибудь другому делу…
Она нарочито замолчала. Часы продолжали равномерно тикать.
Внезапно я понял.
Ясно увидел оборотную сторону пазла, который сложила Мона.
Я не случайно придумал Магали Варрон. Ее лицо, ее изнасилование, красный шарф вокруг шеи, скалы Ипора.
Я описал сцену, которую уже однажды пережил!
Именно об этом и подумала Мона. Жандармы из Фекана вызвали меня как свидетеля по делу десятилетней давности: по делу об убийстве Морганы Аврил. Я все перепутал. Смешал прошлое с выдуманным настоящим.
Я сошел с ума…
Прежде чем окончательно соскользнуть в бездну, я попытался зацепиться за последние шероховатости:
— А эти письма? — спросил я Мону, указывая на разложенные по столу коричневые конверты. — Разве я сам себе их прислал?
Она подошла ко мне и положила руку на плечо.
— Нет, Джамал. Нет. Но, возможно, кто-то заинтересован в том, чтобы ты вспомнил подробности дела Аврил–Камю. Это вполне объясняет…
Стряхнув с плеча ее руку, я заорал:
— Чтобы я вспомнил? О чем? Я никогда не слышал об этом деле! Я вообще узнал о нем только на этой неделе!
Мона спрятала руки в рукава свитера, и я тотчас пожалел о своем крике. Я не знал, что делать. Не знал, виновен я или нет. Неожиданно мне захотелось плакать. Разрыдаться как ребенок.
— Я… я не имею никакого отношения к этой истории, Мона. Меня хотят заставить расплачиваться за другого. Выставить меня психом. Если ты бросишь меня, они своего добьются…
Отведя взгляд, Мона посмотрела на часы.
22 часа 10 минут.
— Одна ночь, Джамал! Я даю тебе одну ночь, чтобы убедить меня. Как только над скалами взойдет солнце, ты идешь сдаваться в полицию.
