Спустя три часа Бастине вызвал к себе бригадир жандармерии коммуны Валонь. Бастине как раз договаривался о том, чтобы развесить во всех туристических бюро департамента фоторобот неизвестного в синей с белым бейсболке, а также почти идентичный ему фоторобот неизвестного с красным шарфом «Берберри». Предполагаемый убийца проживал в дачном домике своих родителей, следовательно, мишенью становились туристические места; но в мэрии заартачились:
«Развешивайте, где угодно, коммандан, но только не под носом у туристов».
Туристы? В сентябре?
— Лео?
— М-м, ну да.
— Это Ларошель, из бригады коммуны Валонь.
— М-м, ну да.
Бригадир надолго умолк. «Когда же этот идиот наконец проснется», — подумал Бастине.
Торжествующий Ларошель не скрывал своего триумфа. Его слова буквально пригвоздили Бастине к стулу.
— Мы загнали его в угол!
— Кого?
— Вашего типа в бейсболке «Адидас». Того, кто крутился вокруг малышки Камю. Его задержали в Морсалине. Поверь мне, сообщение из достоверных источников, его скоро возьмут. А у меня есть его имя и адрес!
23
Его имя и адрес?
Я читал и перечитывал стихотворение.
Взволнованное. Беспокойное.
И снова спрашивал себя: какая связь существует между делом Миртий Камю… и мной?
К чему рифмовать столько подробностей? В чем расследование второго преступления убийцы с красным шарфом может помочь мне решить загадку первого, убийства Морганы Аврил? И как следствие загадку самоубийства Магали Варрон, случившегося два дня назад? Выйти из тупика, куда я себя загнал?
Узнать имя типа, задержанного полицейскими коммуны Валонь, подозреваемого номер один по делу Миртий Камю, мне пока не суждено, ибо тот, кто прислал мне эту информацию, его не сообщил. Умолчание — явно часть его плана.
Я встал и заходил по гостиной, внимательно читая каждую строку стихотворения. Лакированный паркет скрипел под ногами, напоминая навязчивый перезвон в телевизионной игре. После чтения стихотворения интуиция не оставляла меня в покое.
А что, если присланные материалы — не ловушка? Если, тот, кто посылает мне письма, хочет, чтобы я нашел решение? Чтобы спустя десять лет я ознакомился с ворохом показаний тех, кого допросила полиция, и определил личность двойного убийцы?
Стихотворение — одна из деталей пазла. Одна из многих.
Я снова подошел к окну. Какой-то чувак в галстуке, прижав к уху телефон, шел к берегу, постоянно оборачиваясь.
Я рассортировал вопросы, роившиеся у меня в голове. Почти десяток.
Зачем присылать мне письма с вырезками и ксероксами? Какими особыми знаниями я обладаю, чтобы расследовать дело, о котором два дня назад ничего не знал?
Кто кроме Моны мог знать, что я прячусь в загородном доме Мартена Денена?
Куда делся Кристиан Ле Медеф? Его похитили? Убили?
Что означают четыре клетки и восемь цифр, которыми интересовались Пироз и Ле Медеф?
На улице блондинка с двумя детьми, четырехколесным велосипедом и роликами спускалась по крутому склону.
Где искать ответы на первые четыре вопроса, я не знал вовсе, хотя сами вопросы казались мне вполне логичными и разумными. Ничего общего со следующими шестью, где один другого бредовее.
Как могла полиция найти мой отпечаток на трупе Магали Варрон, если я ее не касался?
Каким образом она обмотала красный шарф вокруг шеи во время падения с обрыва?
Почему газеты ничего не написали о смерти Магали Варрон?
Как объяснить невероятное сходство между Магали Варрон и Морганой Аврил? Рождение, увлечения, учеба… и одинаковые лица!
Возможно ли, что Моргана Аврил не умерла десять лет назад, хотя все газеты Франции написали о ее трагической гибели?
И дополнительный вопрос.
Возможно ли, что один-единственный критерий может помочь решить это уравнение с десятком неизвестных?
Я снова осторожно выглянул в окно. Следом за семейным автодомом шел, заплетаясь ногами, подросток в наушниках MP3, огромных, словно уши шапки-ушанки; он явно отключился от внешнего мира.
Уверен, только с помощью собственного серого вещества мне эту загадку не решить, хотя в старых фильмах почтенный следователь с округлившимся брюшком всегда распутывал дело, не покидая своего кресла.
Я должен действовать, и первым моим действием станет установление местопребывания третьего свидетеля.
Денизы.
Мона права! Надо спросить адрес у ее собаки…
В следующую минуту я устроил в гостиной Мартена Денена настоящий погром, пока наконец под стопкой старых газет не нашел адресный справочник. Лихорадочно листая желтые страницы, я нашел в радиусе двадцать километров три ветеринарные клиники. Начал обзвон с ближайшей, с клиники «Аббасьяль» в Фекане. Кошачьим голосом отозвалась секретарша.
— Простите, — в свою очередь промяукал я, — я звоню от имени своей бабушки Денизы относительно ее собачки Арнольда.
— Арнольд, — повторил медоточивый голос. — Подождите…
Стук клавиатуры. Она печатала быстрее, чем говорила.
— Арнольд, ши-тцу, одиннадцать лет. Это она?
Я чуть не заорал от радости!
— Да! Как… как вам сказать? Моя бабушка стала забывчива. Она забывает часы приема, время вакцинации. И я решил сам позаботиться и об Арнольде, и о самой старушке.
— Понимаю, подождите, сейчас проверю.
Я услышал стук пальцев по клавишам, затем сладкий, как карамелька, голос произнес:
— Шесть месяцев назад вашей бабушке посылали памятку. Арнольд должен посетить нас до начала июня, чтобы получить прививку от пироплазмоза.
— Я так и знал! Бабушка забыла. Вы можете еще раз прислать мне эту памятку?
— На ваш адрес или на адрес бабушки?
— На адрес бабушки. Я навещаю ее каждую неделю.
Секретарша явно обожала заботливых мужчин, ибо голос ее окончательно превратился в патоку:
— Сегодня же пришлю ее вам, месье…
Я изобразил колебания, однако строго дозированные. И ровно перед тем, как она собралась класть трубку, поймал ее:
— Подождите! Какой адрес дала вам бабушка? Возможно, предыдущая памятка потерялась, потому что несколько месяцев назад нам пришлось переехать в дом в низине.
Короткое молчание, никакой клавиатуры. Я догадался, что она вращает колесико мыши.
— Дениза Жубан. Здание бывшего вокзала, в Турвиль-лез-Иф. Этот адрес сейчас верен?
