— Правда, ни одного слова? — продолжал Ле Медеф, повысив голос. — Только не говорите мне, что вы ничего не сравнивали. Вы наверняка говорили с местными жителями. Вы же в курсе, черт возьми! Вернулся серийный убийца! Изнасилование, юная девушка задушена красным шарфом стоимостью в месячное пособие! Черт, прошло десять лет, а я все помню, словно это случилось вчера. На протяжении полугода дело не сходило с первых полос всех газет. А сейчас? Ничего! Совсем ничего!
— Слишком мало времени. Все случилось вчера утром…
— Совершенно верно. Но это же сенсация! Как они могли пройти мимо?!
Я подробно изучил первую страницу ежедневной газеты, надеясь найти сообщение о самоубийстве хотя бы в колонке происшествий. Гордый своим открытием, Ле Медеф не мешал мне. Сам он наверняка прошерстил все газеты.
Я попытался придумать другое объяснение:
— Все дело в полицейских. Они сумели сохранить информацию в тайне. Примерно как… как о несчастном случае на атомной станции: сначала все молчат, ожидая, когда устранят опасность, а потом сообщают населению.
Я явно не убедил Ле Медефа.
— Как полиция могла утаить информацию? Есть три свидетеля. Я, например, уже все рассказал приятелям. Полагаю, вы тоже, разве нет? Так же и Дениза, это в ее стиле… Не говоря о тех, кто вчера утром видел, как полиция на пляже осматривала труп… И никто не задавался вопросами? В такой деревне, как Ипор, где никогда ничего не происходит и где старперам нечего делать, кроме как пережевывать слухи?
Кристиан Ле Медеф прав. Невозможно предположить, что ни один журналист не получил информации о случившемся, ни один не провел параллель с делом Аврил–Камю десятилетней давности. Что никто, кроме нас, не в курсе…
Однако получается именно так.
— Итак? — настаивал Ле Медеф. — Вы нашли объяснение?
Я отрицательно покачал головой.
— Вот и я не нашел. Поверь мне, мальчик, это дело плохо пахнет, от него идет вонь.
Я отдал себе отчет, что он обратился ко мне на «ты», словно искал во мне сообщника для расследования, превосходившего наше разумение. Он пальцем указал на маленький дом. Синие ставни, стены из местного камня с орнаментом из красного кирпича, черепичная крыша. Не самое худшее временное пристанище для бомжа.
— Это моя конура! Выпьешь кофе?
Время поджимало. До встречи с Пирозом оставалось менее трех часов.
— Нет. Мне очень жаль. Кстати, вы знаете, где живет Дениза, наш третий свидетель?
Кристиан Ле Медеф казался разочарованным.
— С Арнольдом, разумеется… — Он улыбнулся собственной шутке. — Других идей у меня нет. Я не видел ее со вчерашнего дня. Я ведь даже фамилии ее не знаю… А ты обретаешься у Андре Жозвиака, в «Сирене»?
— Да. Остановился на неделю.
— О’кей. Если узнаю чего-нибудь новенькое, сообщу. Я продолжу копать, чтобы побольше разузнать про эту Магали Варрон. Вот что я тебе скажу: надо нарушить омерту. Вчера вечером я говорил по телефону с доктором Шарье, у него свой кабинет в Дудвиле. Это врач, которого Магали посетила накануне своего большого выхода. То есть еще один тип, который в курсе случившегося! Что касается Шарье, то на него непросто произвести впечатление. Ты бы видел его секретарш, вот это бомбы… Так вот, он тоже попал под обаяние малышки Магали. Даже пытался поухлестывать за ней. Он заговорил ее, и в конце концов она ему рассказала, что занимается танцами; тогда он пригласил ее как-нибудь вечерком пойти вместе с ним потанцевать. Хотел показать ей, что он тоже умеет выдерживать темп. Надо сказать, красавица Магали занималась отнюдь не диско, а современными восточными танцами, кажется, танцем живота…
Беллиданс…
Молния ударила в мой мозг, и разорвавшиеся нейроны напрасно пытались соединиться вновь.
Кристиан Ле Медеф продолжал что-то говорить, кажется, он представлял себе Магали Варрон в сари с пайетками…
Я перестал его слушать.
— До скорого, Кристиан. Держите меня в курсе ваших поисков, — сказал я, помахав ему рукой.
Изумленный моим резким уходом, он остался стоять посреди улицы.
Я находился примерно в ста метрах от «Сирены» и с трудом сдерживал себя, чтобы не припуститься бегом.
Беллиданс…
Андре нигде не видно. Я поднялся по лестнице, отпер дверь, бросился к ноутбуку и включил его, заранее проклиная его медлительность. Диск Windows крутился медленнее, чем мои мысли.
Беллиданс.
Накануне я впервые прочел это слово в материалах из коричневых пакетов.
В биографической справке о Моргане Аврил!
Пока раскочегаривался мой ноут, я разложил на кровати листки, относившиеся к жизни Морганы Аврил. Статьи в прессе, полицейские заметки, интервью…
Наконец стрелка на экране показала, что можно начинать работать.
Я лихорадочно напечатал имя.
Магали Варрон.
Выскочило сразу несколько социальных сетей.
Facebook. Copains d'avant. Twitter. Linked In. Daily Motion.
Схватив листок и первую попавшуюся ручку, я провел черту. Одна колонка для Магали, другая — для Морганы. Последовательно записал все сведения, которые удалось найти, расположив их в порядке важности.
Дата и место рождения, кружки, которые посещали во время учебы в школе, музыкальные пристрастия, отдых, в каких странах побывали…
Слова и имена выстраивались на каждой половине страницы практически против моей воли.
Каждое новое слово казалось еще невероятнее, чем предыдущее.
Я продолжал поиск до тех пор, пока информация не стала повторяться.
Строчки, словно обезумев, скакали у меня перед глазами. Сюрреалистическая картина.
Неужели случай мог так поиздеваться надо мной?
15
Девушка без комплексов?
— Алло! Мона, ты где?
— Джамал? Ты проснулся? Я еду вдоль берега из Гренваля и скоро буду в Ипоре.
— О’кей, я тебя встречу. Мне надо с тобой поговорить. Срочно, очень срочно. Совершенно безумная штука.
— Она имеет отношение к твоему серийному убийце?
— Скорее, к его жертвам.
Прибежав на мол, я услышал, как кто-то зовет меня.
— Джамал, я здесь!
Мона.
Она сидела на качелях на маленькой детской площадке, устроенной на прибрежном склоне. Тобоган, маленькая стенка для скалолазанья, веревочный мост. Она тихо раскачивалась, словно сушила свой неопреновый комбинезон, расстегнутый на груди. У ее ног стоял рюкзак с образцами особо редкой гальки, способной произвести революцию в электронной промышленности.
