Я кивнул, толком не зная, что отвечать. Пироз пригладил ладонью волосы.
— Вам ведь наплевать на мои модели, Салауи? «Этот старый дуралей вполне годится для ужина с придурками», — думаете вы. Разве нет?
Я не стал утруждать себя ответом. Я ждал. Я понял, что Пироз ничего не говорит просто так. На его столе, за моделью рыболовецкого судна, высилась стопка досье. Сверху лежала папка зеленого бутылочного цвета с написанным маркером именем, но сразу прочесть его мне не удалось.
Морщины на лбу Пироза внезапно вытянулись.
— Это не самоубийство, месье Салауи.
Мне показалось, что меня с размаху ударили по лицу. Пироз хорошо чувствовал ритм и не дал мне опомниться:
— Мы установили личность жертвы.
Он открыл зеленую папку и протянул мне ксерокопию удостоверения личности.
— Держите, Салауи, это не секретная информация.
Я стал разглядывать удостоверение: разворот и оборот были напечатаны на одной странице.
Магали Варрон.
Родилась 21 января 1995 г. в Шарлебурге, Квебек.
Рост 1 м 73 см.
Особые приметы: нет.
Я постарался запомнить эти данные.
— Мне очень жаль, капитан. Я ничего не знаю об этой девушке.
Пироз, казалось, пропустил мой ответ мимо ушей и продолжил читать досье:
— Она была торговым агентом, рекламировала медицинские товары в регионе Гавра, работала на большую фармацевтическую компанию. Вчера она встречалась с врачами из кантонов Фекан и Крикто-Лесневаль. Судя по ее рабочему ежедневнику, ей оставалось провести еще несколько встреч. Предположительно она намеревалась переночевать в Ипоре или где-то рядом, но в местных гостиницах ее никто не видел.
Пироз перевернул страницу дела, затем перевел взгляд на меня, словно желая проверить, насколько внимательно я его слушаю.
— Начиная с сегодняшнего утра последовательность событий достаточно ясная. Около пяти утра Магали Варрон искупалась в море. Потом ее изнасиловали, и это, как утверждают судебные медики, произошло до шести утра. Следы спермы во влагалище, синяки на теле, разорванное платье. Ее трусики не нашли до сих пор; скорее всего, это танго цвета фуксии, такого же, как и ее лифчик. Поиски продолжаются. Сумочку тоже ищут. Но ни следа.
Каждое слово Пироза ударом молотка отдавалось у меня в голове.
Разумеется, он сравнил нынешний случай с убийством Морганы Аврил десять лет назад. Сходство в каждой детали. Насилие. Место и час нападения. Возраст жертвы. Купание в море. Исчезнувшие трусы.
Кроме ее смерти…
Я прокашлялся, желая вмешаться и напомнить о деле Аврил, но капитан Пироз замахал руками, давая понять, что он еще не закончил.
— После того как Магали Варрон изнасиловали, ее задушили. — Он сделал долгую паузу. — Шарфом, который был у нее на шее. Вспоминаете? Красный кашемировый шарф в шотландскую клетку, по крайней мере, как мне сказали. Шарф марки «Берберри». Штучка, стоящая целое состояние. Если я назову вам сумму, вы не поверите, Салауи!
8
Вы не поверите?
Послюнявив палец, капитан Пироз провел им по лакированной корме «Рождественской звезды», оставив на ней невидимый след.
Я не стал просить его называть сумму.
Не стал спрашивать, уверен ли он в результатах медицинской экспертизы, уверены ли эксперты, утверждая, что Магали Варрон сначала была умерщвлена с помощью красного шарфа, а потом сброшена с обрыва.
Я промолчал, чтобы не пробудить его подозрения. Я хранил молчание, а перед глазами мелькали картины сегодняшнего утра. Шарф «Берберри», зацепившийся за колючую проволоку возле пешеходной тропинки, моя рука, неуверенно тянущаяся к шарфу и отцепляющая его от проволоки; та же самая рука бросает шарф Магали, рука Магали, которая хватает шарф, дергает за него и исчезает. Тот же самый шарф, только ниже на сто двадцать метров и четыре секунды; шарф, обмотанный вокруг ее шеи.
Расскажи об этом!
В голове чей-то голос отдавал приказ.
Расскажи о шарфе! Расскажи все этому флику. На шарфе найдут биологический материал насильника, но ведь там есть и твой биологический материал. И полиция его непременно обнаружит…
— Капитан Пироз…
Я проглотил слюну.
Что говорить?
Что Магали обмотала шарф вокруг шеи, когда бросилась вниз? Сказать, что я последний, кто касался этого шарфа? Но шарф — прямая улика против меня. Обвинение в насилии. В убийстве. Я вляпаюсь в целую кучу дерьма.
— Что, месье Салауи?
Морщины на лбу Пироза разгладились. Он с неподражаемым спокойствием ждал моего ответа.
— Я…
Я слишком долго колебался и теперь не мог произнести ни слова. Доводы, почему мне надо молчать, потоком обрушились на меня. Пироз говорил о следах спермы, о кровоподтеках на теле Магали Варрон; меньше чем через неделю эксперты определят ДНК насильника, и она скорее всего та же, что и у убийцы Морганы Аврил, десять лет назад. Тогда мне не нужно будет искать оправданий. Тогда и настанет время изложить полиции свою версию.
Внезапно я принял решение сменить курс. Пойти в атаку и сделать отвлекающий маневр:
— Хочу спросить вас, капитан Пироз. Вам не кажется, что сегодняшняя история загадочным образом напоминает дело Морганы Аврил? Ипор, июнь 2004-го. Вам это ничего не говорит?
Пироз выдержал. Вряд ли он предполагал, что удар будет нанесен так быстро, но все же сумел парировать его:
— Вы помните это дело, месье Салауи?
Я стал импровизировать. Речи нет, чтобы сейчас рассказывать о полученном мной по почте пакете.
— Спустя десять лет в Ипоре все еще говорят о нем! Трудно пройти мимо столь явных совпадений, не так ли, капитан? Насилие, купание в море, разорванное красное платье…
Я сделал паузу, показывая, что готов продолжить перечисление.
— Красный кашемировый шарф, — добавил Пироз. — В обоих случаях одно и то же орудие убийства… — Он смотрел мне прямо в глаза. — Разумеется, месье Салауи, мы провели сравнение с делом Морганы Аврил. Поверьте мне, мы над этим работаем… Но, как вам известно, той истории уже более десяти лет… А сейчас, если вам угодно, вернемся в день нынешний и сосредоточимся на убийстве Магали Варрон.
Пироз перевернул еще одну страницу досье, словно давая мне время на раздумье. Я как мог постарался продолжить в том же тоне:
— Когда я встретил Магали на вершине обрыва, она была жива. Я, видимо, помешал ее насильнику, и он не смог задушить ее. Ну, не совсем…
Капитан смотрел на меня долгим изучающим взглядом. Морщины на его лбу приняли форму буквы V, словно указуя на листы медицинской экспертизы.
