Счастливой любви не существует.
Написать эти слова мог только Лоренс. Воспоминание… Вот что ему было нужно. Приятное воспоминание.
На ее светлое хлопчатобумажное платье налипли камешки и влажная земля. Руки и ноги испачкались. Стефани заплакала, отказываясь верить в очевидное.
Дура, какая же она была дура!
Воспоминание…
Прощай навсегда.
Ей тоже придется довольствоваться воспоминанием. Всю жизнь. Вернуться в Живерни, в свой класс, домой. Продолжать жить как ни в чем не бывало. Своими руками захлопнуть клетку.
Идиотка!
Во что она поверила?
Ее затрясло. В тени деревьев веяло холодом. Платье намокло. Откуда здесь вода? Ее мысли путались. Она ничего не понимала — над лугом весь день светило солнце. А, плевать. Господи, какая же она грязная. Она поднесла руки к лицу, чтобы утереть слезы.
Боже мой!
Стефани ошеломленно смотрела на свои ладони. Они были красными. Красными от крови.
У нее закружилась голова. Что тут произошло? Стефани подняла руки — они тоже были перепачканы кровью. Платье пропиталось пурпурными пятнами.
Она лежала в луже крови!
Красной крови. Совсем свежей.
Внезапно на деревьях за ее спиной зашелестели листья.
Там кто-то был.
76
— Что это у тебя там? Что в этом пакете?
Поль обернулся и тут же испустил вздох облегчения. Это был Винсент! Мог бы и раньше догадаться. Винсент вечно за всеми шпионит. Но все равно хорошо, что это всего лишь Винсент. Хотя он говорит каким-то странным голосом. И смотрит как-то странно.
— Ничего.
— Как это «ничего»?
Фанетта была права. Винсент — прилипала.
— Ну ладно. Раз уж тебе так хочется, покажу. Смотри!
Поль наклонился и снял с картины оберточную бумагу. Винсент подошел к нему поближе.
«Готовься, хорек любопытный, сейчас увидишь!»
Поль снял обертку. «Кувшинки» Фанетты заиграли на солнце всеми своими красками. Цветы кувшинок на холсте подрагивали, словно двигались по нарисованной воде, как плавучие островки.
Винсент ничего не сказал, лишь не отрываясь смотрел на картину.
— Ладно, — наконец решительно произнес Поль. — Помоги мне ее завернуть. Надо отнести учительнице. Это на конкурс, сам понимаешь.
Он бросил на Винсента исполненный гордости взгляд.
— Что думаешь? Разве не гениально? У Фанетты настоящий талант! За нее будут сражаться лучшие художественные школы мира! Токио, Нью-Йорк, Мадрид… А она будет выбирать!
Винсент выпрямился. Его вдруг зашатало, как пьяного.
— Что с тобой? — забеспокоился Поль.
— Н… н-не делай этого, — чуть слышно прошептал Винсент.
— Что не делать?
Поль начал заворачивать картину в бумагу.
— Не относи эту к-картину учительнице. Н-нельзя, чтобы ее отослали на край света. Потому что потом они заберут у нас Фанетту.
— Да что ты болтаешь? Помоги мне лучше.
Винсент приблизился к Полю, который сидел на корточках, накрыв его своей тенью.
— Брось картину в реку! — Винсент произнес это громко и властно. Поль еще никогда не слышал, чтобы он так говорил. Он поднял голову: что он, шутит, что ли?
— Винсент, прекрати болтать ерунду. Помоги завернуть.
Винсент ничего не ответил. Потом неожиданно шагнул вперед, поднял правую ногу и пихнул картину.
Та съехала к ручью, до которого было всего несколько сантиметров.
Но рука Поля удержала ее. Поймала в последний момент. Поль вскочил на ноги.
— Ты что делаешь, псих?! Ты же ее чуть не уронил!
Поль не боялся, что Винсент кинется в драку. Винсент никогда не дрался с теми, кто сильнее его, а Поль был сильнее. Значит, надо просто объяснить ему. Он поймет.
Винсент отступил на пару метров, укрылся под ветвями плакучей ивы и принялся рыться в карманах.
— Поль, я все равно не дам тебе этого сделать. Я не допущу, чтобы у нас отняли Фанетту.
— Больной! Иди отсюда!
Поль двинулся на Винсента. Тот выскочил из-под ивы. В руках у него блеснул нож.
— Ты что?..
От удивления Поль остолбенел.
— Сейчас ты отдашь мне эту картину, Поль. И я ее немного порежу. Совсем чуть-чуть…
Поль больше не слушал, что говорит Винсент. Он смотрел на нож — широкий и плоский. Он видел такой у Фанетты. Художники пользуются им, чтобы чистить палитру. Он называется «мастихин».
«Откуда у Винсента мастихин?
У кого он его украл? У какого художника?»
— Давай сюда картину, — повторил Винсент. — Ты же видишь, я не шучу.
Поль оглянулся. «Хоть бы кто-нибудь пришел на помощь — сосед, случайный прохожий, все равно кто». Он поднял глаза к башне мельницы «Шеневьер». Никого. Ни одной живой души. Ни кошки, ни собаки. Даже Нептун куда-то исчез.
У него закружилась голова.
В памяти всплыло имя. «Нет, этого не может быть! Джеймс».
Поль еще раз взглянул на нож в руке Винсента. Нож был грязный. Художники всегда моют свои инструменты.
А Винсент не вымыл.
Лезвие ножа покрывали ржавые пятна.
Это была засохшая кровь.
77
Ноги Стефани скользили по влажной, пропитанной кровью земле, безуспешно ища опору.
«Кто-то идет».
Она потянулась руками к стволу тополя, обхватила его и, превозмогая слабость, поднялась на ноги. Ей казалось, что она вся покрыта экскрементами и кровавыми ошметками, как будто ее швырнули в братскую могилу и она выбиралась из-под трупов.
«Кто-то идет».
Стефани вцепилась в тополь, прижалась к нему и принялась тереться о ствол дерева, пытаясь то ли очиститься, то ли взять у него немного силы.
«Кто-то идет».
Кто-то шел берегом Эпта. Она отчетливо слышала звук шагов и шелест раздвигаемых папоротников. Шаги приближались. От шеренги тополей отделился темный силуэт. Солнце било Стефани в глаза, и она не могла разглядеть, кто это.
«Лоренс?»
Хоть бы это был Лоренс. Стефани тут же забыла бы про кровь и грязь. Она содрала бы с себя перепачканное платье и бросилась бы к нему в объятия.
Он вернулся. Он ее увезет.
Сердце колотилось в груди.
— Я… Я нашел его таким.
