Неужели Фанетта на самом деле видела в поле его тело? Или она все это сочинила? В деревне, между прочим, полным-полно полиции. Ходят по домам, все что-то выспрашивают. Ищут, кто убил того дядьку.
Поль не признался Фанетте, что боится идти за картиной. Разве рыцарь может чего-то бояться? Но, если честно, у него прямо поджилки тряслись. Да еще эта мельница тут рядом, со своим ржавым полуутопленным в воде колесом и башней, как в сказке про заколдованный замок…
За спиной Поля послышался какой-то шум.
Поль резко обернулся. Никого.
Надо быть осторожным. Фанетта доверила ему это задание. Только ему. Потому что больше она никому не доверяет. Ну да, задание совсем простое — пойти и достать из щели под портомойней картину, отнести ее учительнице и сказать, что это для участия в конкурсе фонда Робинсона. Совсем пустяковое задание. От школы до портомойни можно дойти минут за пять. Туда-обратно — за десять.
Поль еще раз осмотрелся по сторонам, убедился, что ни на мосту, ни во дворе мельницы, ни в поле у него за спиной никого не видно, нагнулся над ступеньками портомойни и просунул руку в щель.
Вот тут ему стало по-настоящему страшно.
Его рука шарила в темноте, но ничего не находила. Там было пусто! Куда подевалась картина? Кто-то ее украл. Кто-то так разозлился на Фанетту, что решил ей отомстить. Или догадался, что первая картина Фанетты когда-нибудь будет стоить кучу денег. Потому что ясно, что в будущем ее картины будут продаваться дорого, очень дорого, так же дорого, как картины Моне…
Ну конечно, кто-то ее украл. Рука Поля металась туда-сюда, но хватала только паутину. Нет, этого не может быть! Никто не видел, куда Фанетта спрятала картину!
У него за спиной раздался шорох.
Там кто-то есть! Поль приказал себе успокоиться. Кто-то идет по мосту, что тут такого? По этому мосту постоянно кто-то ходит. Надо бы обернуться, посмотреть, но он так и не нашел картину. А ее обязательно надо найти. Поль лег на живот и, извернувшись, сунул в щель обе руки.
Ему стало жарко. Такое простое задание, а он его провалил. Как он посмотрит в глаза Фанетте? Как скажет ей, что картина пропала? Поль вдруг осознал, что шагов на мосту больше не слышно.
Как будто тот, кто шел, вдруг остановился.
«До чего же жарко. Дышать нечем».
Вдруг его пальцы нащупали далеко в глубине что-то похожее на плотную бумагу. Поль потянул ее на себя. Точно. Плоский предмет с квадратными углами…
«Она! Картина!»
От радости сердце чуть не выпрыгнуло у него из груди. Картина на месте, просто оказалась засунута слишком глубоко в щель. А он-то дурак, испугался. Кому нужна эта картина? Поль встал на колени и подтянул к себе находку.
Это была картина Фанетты, Поль ее сразу узнал. Тот же размер — примерно сорок на шестьдесят сантиметров. Та же коричневая оберточная бумага. На всякий случай надо ее развернуть, проверить. И заодно посмотреть на водопад ярких красок…
— Что это ты здесь делаешь?
От звуков этого голоса у Поля кровь застыла в жилах.
Кто-то стоял у него за спиной. Конечно, Поль узнал голос. Он слышал его много-много раз.
Холодный, как смерть.
74
Под козырьком водозаборной станции я наконец нашла немного тени. Я проклинала себя и свои бедные ноги. Дорога через луг от мельницы до Эпта стала для меня подвигом. Все равно что покорить Северный полюс. Экспедиция! А тут всего-то около километра. Экая я развалина. Нептун уже не меньше получаса ждет меня на Крапивном острове, под тополями.
Ладно, хватит прохлаждаться.
Я постояла еще чуть-чуть и снова двинулась в путь.
Только не надо читать мне нотаций. Сама знаю, что я неисправимая упрямая старуха. Но мне обязательно надо попасть на Крапивный остров. В последний раз. Мое последнее паломничество. Именно там и больше нигде я выберу оружие.
Разумеется, стоило мне выйти из-под козырька здания, как на пороге возник Ришар. А ведь точно, я же видела его машину за оградой. Ришар Патерностер — последний земледелец Живерни. Ему принадлежит три четверти луга. Внешне он похож на кюре, да и фамилия у него самая подходящая.
[12] За тридцать лет он ни разу не забыл помахать мне рукой, даже если восседал на тракторе или за рулем еще какой-нибудь из своих пыточных машин и обдавал нас с Нептуном облаком выхлопа, а то и вовсе ядовитого инсектицида.
Вот и сейчас ему прямо позарез понадобилось остановить меня и пожаловаться на свою горькую судьбу. Владелец пятидесяти гектаров земель, объявленных историческим памятником, ждет от меня сочувствия!
Встречи не избежать. Он призывно машет мне руками, приглашая зайти во двор, посидеть в тени.
Делать нечего, пришлось зайти. Я лишь успела заметить на дороге клубы дыма — похожие поднимаются над поездами в кино про Дикий Запад. Мимо нас промчался мотоцикл. Он ехал быстро, но я успела его разглядеть.
«Тайгер-триумф Т-100».
75
Стефани прибежала на Крапивный остров, задыхаясь. Через кукурузное поле она пролетела не останавливаясь, словно не хотела терять ни секунды перед своим свиданием.
Она знала, что ее ждет Лоренс.
Раздвинув густую, в человеческий рост, траву, она вышла на поляну.
Под тополями Крапивного острова стояла тишина, как в храме.
Лоренса не было.
Он не спрятался, чтобы ее поддразнить. Его просто не было. Иначе она увидела бы его «Тайгер-Триумф».
Пробираясь через поле, она явственно слышала мотоциклетный треск, но не захотела обернуться и посмотреть. Она видела вдали облачко дыма. Но ей хотелось думать, что она ошиблась. Что Лоренс придет, хотя треск не приближался, а отдалялся. Она убеждала себя, что это из-за ветра. Не могла же она допустить, что Лоренс уезжает. Уезжает от нее?
Почему он уехал? Почему не дождался?
Лоренса не было.
Она огляделась и заметила на стволе ближайшего тополя белый листок. На нем были нацарапаны какие-то слова.
Она приблизилась к дереву. Она уже чувствовала, что сейчас прочтет что-то такое, что ей совсем не понравится. Что этот листок будет похож на похоронное извещение.
Двигаясь, как во сне, она подошла вплотную к тополю.
Буквы на листке плясали, как сумасшедшие.
Четыре строчки:
«Счастливой любви не существует.
Кроме той, что хранит наша память.
Прощай навсегда.
Лоренс»
У Стефани подкосились ноги. Она вцепилась в древесную кору, но та осыпалась под ее пальцами, и Стефани упала. Гигантские стволы закружились над ней в дьявольском хороводе.
