— Я видела Патрика и Титу, — одним махом выпалила она. — Жака арестовали. На Астрагальской тропе. Они как раз с охоты возвращались…
Стефани прикоснулась ладонью к стволу ближайшей липы. Она ничего не понимала.
— Подожди, о чем ты? Что ты говоришь?
— Инспектор Серенак… Он арестовал Жака. Обвинил его в убийстве Жерома.
— Ло… Лоренс?
Патрисия Морваль странно посмотрела на Стефани.
— Да, Лоренс Серенак. Сыщик из Вернона.
— Господи. А Жак не?..
— Нет-нет, успокойся. К счастью, там был Патрик. И помощник Серенака — Бенавидиш. Они успели вмешаться. Не то… Но ты только подумай, Стефани, этот Серенак уверен, что моего Жерома убил Жак. Ненормальный!
Патрисия Морваль теребила руками воротник своего мятого пиджака.
— Это несчастный случай, Стефани. Я с самого начала считала, что это несчастный случай. А вдруг я ошибаюсь? Что, если Жерома и правда убили? Стефани, скажи честно: это не Жак? Скажи мне, умоляю, что это не Жак!
Стефани устремила на Патрисию Морваль взгляд своих фиалковых глаз.
— Разумеется, это не он, Патрисия. Разумеется, не он…
57
Я подслушивала разговор обеих женщин. Ну, подслушивала — это, пожалуй, слишком громко сказано. Просто сидела на другой стороне улицы, неподалеку от галереи «Академия», не слишком близко к школе. Не то чтобы совсем невидимая, скорее незаметная. Я выбрала прекрасное место для наблюдения. Полагаю, вы уже догадались, что это я умею. Впрочем, это было нетрудно. Патрисия и Стефани говорили достаточно громко. Возле моих ног лежал Нептун. Ждал, когда у детей закончатся уроки. У этой псины свои привычки… А я почти каждый день хожу сюда вместе с ним. Чего вы хотите от выжившей из ума старухи?..
Пока школьники не высыпали во двор, Нептуну приходится довольствоваться менее интересной компанией и встречать на выходе из «Академии» так называемых художников — полтора десятка непризнанных гениев. Разумеется, каждый катил перед собой тележку, нагруженную холстами, мольбертами и ящиками для красок. На груди у каждого краснел бейджик — на всякий случай, вдруг кто потеряется? Детсад для пенсионеров. Международная группа, состоящая из канадцев, американцев, японцев и так далее.
Я пыталась сосредоточиться на содержании разговора, который вели между собой Стефани Дюпен и Патрисия Морваль. Я понимала, что развязка близка — вскоре начнется последний акт античной трагедии. Жертвоприношение…
Бедняжка Стефани, у тебя нет выбора.
Ты будешь вынуждена…
Я глазам своим не поверила!
Передо мной стоял восьмидесятилетний ученик художественной школы: на голове кепка с надписью «Йель», на ногах — кожаные сандалии, надетые на носки.
Что ему от меня надо?
— Тысяча извинений, мисс…
Он говорил с выраженным техасским акцентом, растягивая слоги так, что на произнесение одной короткой фразы у него уходило не меньше минуты.
— Вы, должно быть, из местных? Вы, должно быть, знаете, где здесь самое лучшее место, чтобы писать с натуры?
Мне стоило немалого труда оставаться в рамках вежливости.
— Вон там, в пятидесяти метрах, висит указатель. На нем обозначены все тропинки и все виды.
Десять секунд на ответ! Мировой рекорд. Пусть скажет спасибо, что я его вообще не послала. Но американец только улыбнулся:
— Большое спасибо, мисс! Хорошего вам дня!
Он удалился. Про себя я кляла его последними словами. Из-за техасца я потеряла нить разговора. Патрисия Морваль стояла под липой одна. Стефани Дюпен вернулась в класс. Вне всякого сомнения, крайне взволнованная. Еще бы, она разрывалась между двумя противоположными чувствами.
Красавец инспектор засадил ее преданного мужа в каталажку.
Бедная девочка, если б ты только знала… Если бы ты знала, что идешь по очень скользкой доске, которую кое-кто намылил специально для тебя… Если бы…
Я снова засомневалась, все ли делаю правильно. Не стану от вас скрывать: меня тоже одолевали противоречивые побуждения. Продолжать хранить молчание или сесть в автобус, поехать в Вернон, в комиссариат, и рассказать все, что мне известно? Если я не решусь сейчас, то потом мне просто не хватит смелости. Что-что, а это я понимаю. Полиция топчется на месте. Они не опросили нужных свидетелей. Они даже не обнаружили нужные трупы. Без моей помощи им ни за что не докопаться до истины. Они даже не ищут в нужном направлении. Только не стройте себе иллюзий: ни один сыщик, будь он хоть настоящий гений, уже не в состоянии распутать этот адский клубок.
Американцы рассеялись по деревне — ни дать ни взять торговые представители в коттеджном поселке. Обладатель кепки с надписью «Йель» даже дружески помахал мне рукой — значит, не обиделся. Патрисия Морваль довольно долго простояла в одиночестве на площади перед мэрией, после чего побрела к своему дому.
Она обязательно должна пройти мимо меня.
Ну и видок у нее!
На лице явственно читается печать унылого смирения перед жестокой судьбой, лишившей ее единственной любви. Она наверняка вспоминает наш недавний разговор. Вспоминает мои откровения. Повторяет имя человека, убившего ее мужа. Что она предприняла? И вообще, поверила мне или нет? Ясно одно: в полицию она не обращалась. Иначе я об этом уже знала бы.
Надо бы ее окликнуть. Как вы уже заметили, я не слишком охотно вступаю в беседы с людьми, даже с самыми обходительными американцами.
— Как дела, Патрисия?
— Нормально… Да, все нормально.
Вдова Морваля тоже не отличается излишней болтливостью.
58
— Где мой муж?
— В камере предварительного заключения в Эврё, — ответил Сильвио Бенавидиш. — Не волнуйтесь, мадам Дюпен. Ему предъявлено обвинение. Судебный следователь во всем разберется.
Стефани Дюпен поочередно обвела взглядом двух стоящих перед ней мужчин — инспектора Сильвио Бенавидиша и инспектора Лоренса Серенака.
— Какое вы имели право? — почти выкрикнула она.
Серенак отвел глаза в сторону и уставился на висящую на стене картину, сделав вид, что изучает причудливую игру света на спине обнаженной рыжеволосой женщины, написанной Тулуз-Лотреком. Пусть Сильвио отвечает. Заодно убедит самого себя.
— Мадам Дюпен! Давайте смотреть в лицо реальности. Собранные улики свидетельствуют против вашего мужа. Начнем с исчезнувшей пары сапог…
— Их украли!
— На месте преступления нами найден ящик для красок. На внутренней крышке имеется надпись угрожающего характера, сделанная рукой вашего мужа, — невозмутимо продолжал Бенавидиш. — В этом сходится большинство экспертов…
