Сзади донесся писклявый голос Мэри:
— Могли бы и меня подождать!
Камиль с Винсентом ушли уже с минуту назад, когда перед церковью появилась Мэри. Для своих десяти лет это была довольно высокая девочка. Из-под очков у нее катились слезы.
— Мальчики, ну подождите! Пошла эта Фанетта… Меня подождите!
Мэри повернула голову к могилам, и Фанетта инстинктивно присела за спину Поля. Но Мэри никого не увидела и поплелась по улице Клоде Моне, поднимая сандалиями пыль.
Уф!
Фанетта поднялась. На лице ее играла улыбка. Она потуже заплела растрепавшиеся косички. Поль вытряхивал из штанов забившиеся в обшлага мелкие камешки.
— Почему ты от них убежала?
— Они меня раздражают. А тебя разве нет?
— Ну, в общем, да. Слегка…
— Сам посуди. Камиль только и талдычит, какой он весь из себя отличник. А Винсент еще хуже! Видеть его не могу! Он на меня давит, понимаешь? Про Мэри я вообще молчу. Только и знает что хныкать. И учительнице на меня ябедничает…
— Она тебе завидует, — тихо сказал Поль. — А я? Я на тебя не давлю?
Фанетта сорвала с ветки листок и пощекотала Полю щеку.
«Ты, Поль, совсем другое дело. Не знаю, почему, но совсем-совсем другое».
— Дурак! Ты же знаешь, что я выбрала тебя. Навсегда.
Поль зажмурился от удовольствия.
— В основном. Но только не на сегодня.
Она выпрямилась и поглядела на дорогу. Путь свободен.
Поль вытаращил глаза:
— Что? Ты что, меня тоже бросаешь?
— Угу. У меня важная встреча. Секретная.
— С кем?
— Говорю же: секрет. Ты за мной не ходи. Я только Нептуна с собой возьму.
Поль принялся крутить пальцы, словно они у него внезапно заболели.
«Все из-за этого убийства. В деревне только о нем и разговоров. По улицам полицейские ходят. Даже страшно. Как будто нам тоже грозит опасность…»
— Слово? — настойчиво спросила Фанетта.
— Слово, — неохотно ответил Поль.
ДЕНЬ ТРЕТИЙ
15 мая 2010 года
(Вернонская больница)
АРГУМЕНТАЦИЯ
13
Световой будильник над кроватью показывал 01:32. Заснуть не удавалось. Последний раз медсестра заглядывала сюда больше часа назад. Наверное, решила, что я сплю. Сплю! Ха-ха. Как будто в этом ужасном кресле можно заснуть.
Я смотрела на капельницу. Из полуопавшего пакета капало лекарство. Как долго они собираются держать его на капельнице?
Несколько дней? Месяцев? Лет?
Он тоже не спал. Речь у него отнялась еще вчера — во всяком случае, так сказали врачи. Двигаться он тоже не может, но может смотреть. Вот и лежит с открытыми глазами. Если верить медсестрам, он все понимает. Они мне раз сто повторили: «Разговаривайте с ним. Почитайте ему что-нибудь. Для вашего мужа это очень важно».
На тумбочке высится стопка журналов. Когда в палату заходит медсестра, я делаю вид, что читаю ему вслух. Но, стоит ей закрыть за собой дверь, я умолкаю.
Если он, как они утверждают, все понимает, значит, поймет и это.
Я снова посмотрела на капельницу. Медсестры объясняли, что капельница поддерживает в нем жизнь. Но подробности я забыла.
Текли минуты. Я все-таки беспокоилась за Нептуна. Бедная собака, совсем одна в Живерни. Но не всю же ночь мне здесь торчать!
Медсестры намекали, что дела у него совсем плохи. По-моему, за последние десять минут он ни разу не мигнул. Уставился на меня и смотрит. Черт бы его подрал.
2:12.
Опять заходила медсестра. Посоветовала мне вздремнуть. Я согласно кивнула.
Я уже приняла решение.
Подождала еще немного. Убедилась, что в коридоре тихо. Встала. Еще чуть выждала и трясущейся рукой вырвала иглы капельниц. Всех трех. Одну за другой.
Он смотрел на меня безумным взглядом. Понял. Уж это-то он точно понял.
А чего он хотел?
Я ждала.
Как много времени прошло? Пятнадцать минут? Полчаса? Я взяла со стула журнал. «Нормандия». Открыла статью про художественный фестиваль «Нормандия импрессионистов», который должен пройти этим летом. Начиная с июня все вокруг будут жить ожиданием этого фестиваля. Я упрямо читала статью. Как будто мне было плевать, что он подыхает. Прямо тут, рядом со мной. Хотя мне на самом деле было плевать.
Время от времени я поднимала от журнала глаза. Он пялился на меня. Я на пару секунд ловила его взгляд, а потом снова погружалась в чтение. С каждым разом черты его лица все заметнее искажались. Смотреть на это было довольно-таки противно, уж можете мне поверить.
В три часа ночи мне показалось, что он уже умер. Глаза у него были по-прежнему открыты, но застыли неподвижно.
Я поднялась, снова воткнула иглы капельницы. Комар носу не подточит. Но потом, чуть подумав, снова их вырвала. И нажала кнопку вызова.
Примчалась медсестра.
Я напустила на себя испуганный вид. Не слишком, чтобы не переигрывать. Объяснила, что заснула, а когда проснулась, обнаружила, что… В общем, сами видите.
Медсестра осмотрела вырванные трубки. Вид у нее был расстроенный, как будто это она во всем виновата.
Надеюсь, у нее не будет неприятностей. Во всяком случае, я никаких претензий предъявлять уж точно не буду.
Она побежала за врачом.
Меня охватило странное чувство. Остатки злобы, перекрываемые ощущением свободы.
Нахлынули сомнения.
Что теперь делать?
Пойти все рассказать полиции? Или продолжить изображать в Живерни серую мышку?
14
На столе инспектора Лоренса Серенака лежало пять фотографий. В руках он держал конверт из коричневой крафт-бумаги.
— Господи, — вздохнул Сильвио Бенавидиш. — Кто же это прислал?
— Неизвестно. Конверт пришел утром по почте. Отправлено вчера вечером из почтового отделения Вернона.
— Только фотографии? Ни письма, ни записки? Ничего?
— Ничего. Но фотографии говорят сами за себя. Галерея любовниц Жерома Морваля. Не всех — только самых лучших. Сильвио, будь другом, взгляни. Я уже насладился.
Сильвио Бенавидиш пожал плечами и склонился над разложенными снимками. На каждом был запечатлен Морваль, каждый раз — с другой женщиной. Ни одна из которых не была его женой. Жером Морваль стоит возле письменного стола, руками упираясь в коленки девушки, которую целует взасос. Секретарша? Жером Морваль на дискотеке, сидит на диване, его рука покоится на груди девицы, одетой в платье с блестками. Жером Морваль с голым торсом растянулся на пляже рядом с белокожей девушкой — судя по пейзажу, дело происходит в Ирландии. Жером Морваль в гостиной, завешанной картинами и похожей на его собственную; перед ним стоит на коленках девушка — спиной к фотографу, но не к окулисту. Жером Морваль идет по грунтовой дороге, где-то в окрестностях Живерни — на фото видна колокольня церкви Святой Радегунды — рядом со Стефани Дюпен.
