* * *
Переговоры Петрония в Тривероруме, столице Галлии, были отнюдь не так легки, как переговоры братьев короля Гунтара в Тюрингии. Несмотря на то, что наместник принял посла весьма гостеприимно, обсудил с ним политические вопросы, а также угрозу Бургундии со стороны саксов, он не спешил предоставить военную помощь. Петроний понимал: торопить наместника бесполезно, лишь вредить делу. И занял выжидательную позицию. Наместник же обдумывал: какую цену ему запросить за когорты? И вообще, предоставлять ли помощь федератам Рима? А если не представить и саксы разгромят бургундов? Что тогда? Не обвинит ли его Рим в измене? В то же время наместник опасался последствий: если мятежные галлы узнают, что две когорты покинули пределы Белгики? Не воспользуются ли они сложившейся ситуацией, чтобы снова восстать против Рима? Словом, наместник жаждал пополнить свои карманы золотом, но уж очень опасался очередного мятежа. И оттого не давал Петронию определённого ответа.
Глава 6
В покои Гунтара вошёл гонец. Он принёс благую весть:
– Советник Петроний пересёк бургундо-галльскую границу в сопровождении двух когорт. Командир гарнизона явственно заметил на щитах воинов штандарт Третьего Галльского легиона: быка.
Король облегчённо вздохнул: на помощь идут семьсот двадцать хорошо экипированных и обученных воинов. Конечно, в последние годы легион Галлика не принимал участия в громких кампаниях, а лишь усмирял мятежи местных племён Белгики. Но были и другие времена…
Легион был основан почти пять столетий назад по приказу Юлия Цезаря для его войны с Помпеем
[82]. Легион набирался в двух провинциях, Галлия Цизальпийская и Галлия Трансальпийская, и состоял он в основном из галлов, принявших длань Рима.
После ряда побед легион положил конец разногласиям Цезаря с республиканцами. И тот щедро наградил преданных легионеров: они получили плодородные земли в предместьях Перузии
[83].
…Гунтар, неспешно прохаживаясь по одной из галерей своей резиденции, размышлял о том, кто поведёт армию в бой. Он перебрал мысленно всех военачальников: Хаген проворовался, доверие к нему пошатнулось; Фольгер был, безусловно, предан ему, но, увы, не дальновиден. Братья… Младший Гизельхар слишком горяч, непременно полезет в самое пекло, чтобы отличиться перед воинами и Сибиллой, своей возлюбленной. Оставался Гернот… и ещё несколько военачальников. Но те в последнее время вызывали всё большее недовольство Гунтара. И он решил, что сам возглавит армию – будет сражаться с Фисудом плечом к плечу.
По возвращении Петрония король не преминул высказать ему свои мысли. Однако умудрённый опытом советник изрёк следующее:
– Вы вольны поступать так, как сочтёте нужным, мой король. Но битва обещает быть жестокой, несмотря на то что мы обрели союзников. А вы, к сожалению, так и не произвели на свет законного наследника. Многочисленные бастарды не в счёт, покуда живы ваши братья.
Гунтар тяжело вздохнул: Петроний привёл резонный довод. Увы, он так и не женился, довольствуясь любовью многочисленных наложниц.
– После победы над саксами я непременно подумаю о женитьбе, – пообещал король.
– У наместника Белгики прекрасная дочь, – тотчас ввернул Петроний.
Гунтар рассмеялся.
– Петроний, ты что, сторговал у наместника два легиона за моё обещание женить меня на его дочери?
Советник опустил очи долу. Гунтар сразу всё понял.
– Ну хорошо, Петроний. Раз эта римлянка так хороша собой, то обещаю тебе подумать о ней после победы. В конце концов, породниться с наместником Белгики весьма выгодно. Он всегда сможет оказать своевременную военную помощь, ведь не бросит же он своего зятя в беде!
Петроний расплылся в довольной улыбке. Обещание сделать дочь наместника королевой Бургундии действительно сыграло решающую роль в переговорах, и Петроний вернулся в сопровождении двух когорт.
– Тогда армию возглавит мой брат Гернот, – решил король. – Он давно мечтает проявить себя, впрочем, так же, как и Гизельхар.
В этот же день король сообщил брату о своём решении, тот ликовал. Одержать победу, а он в ней не сомневался, над саксами и данами – мечта любого бургундского полководца.
Однако Гизельхар воспринял возвышение брата болезненно. Втайне мечтавший о троне и славе, он решил, что погибнет, но затмит в сражении брата. Иначе как он вернётся к прекрасной Сибилле?
Зигфрид также возлагал на предстоящую военную кампанию большие надежды. Он намеревался, подобно Гизельхару, стяжать славу во чтобы то ни стало и доказать королю Бургундии, что достоин жениться на его сестре. Он даже испросил у Гунтара позволения увидеться с Кримхильдой, тот милостиво позволил, хотя прекрасно знал о том, что она обещана в награду королю тюрингов. Но Гунтар рассудил так же, как и его братья: на войне всякое случается. Если Зигфрид погибнет – девушка достанется Фисуду. А покуда пусть насладятся свиданием.
…Зигфрид влетел в покои Кримхильды на крыльях любви. Та смутилась, её щёки залил румянец. Сибилла, неотлучно находившаяся рядом с принцессой, удалилась в дальний угол покоев, дабы не мешать возлюбленным излить душу. Буквально намедни у неё также состоялось свидание с Гернотом. Пылкий юноша обещал сокрушить саксов и вернуться с богатой добычей. Девушка лишь улыбнулась, она уже знала, что отец приготовил ей другую участь…
Зигфрид в крайнем возбуждении приблизился к Кримхильде.
– Вы прекрасно знаете о моих чувствах, – сказал он. – Я не чаю, когда наступит день и я назову вас своей женой…
Кримхильда невольно затрепетала и опустила очи долу.
– В грядущей битве я либо покрою себя славой, либо погибну…
Девушка всхлипнула.
– Вы плачете? – удивился фриз.
– Да… – тихо ответила она. – Вернитесь живым… Я не хочу замуж за другого мужчину…
Зигфрид бросился в порыве чувств к Кримхильде и заключил её в свои объятия. Сибилла отвернулась, сделав вид, что рассматривает роспись, украшавшую стену.
– Если ты не вернёшься, – пролепетала Кримхильда, презрев все светские приличия, – я уйду в монастырь, что в Монгутиаке.
– Я вернусь… Обещаю тебе… – ответил он и запечатлел на губах принцессы страстный поцелуй.
В это же время на вилле Петрония происходила бурная сцена. Корнелия, обретшая защиту и любовь Константина, а также покровительство Петрония, узнав о том, что её возлюбленный выступает в поход, не находила себе места. Она металась по своим покоям и укоряла Константина, что тот не нашёл время проститься с ней. Она приказала Гудрин заложить повозку и отправиться в город, дабы повидаться с возлюбленным. Но не успела она покинуть виллу, как пред ней предстал Константин. Обезумевшая от ревности, обиды и желания, Корнелия сбросила с себя тунику и, презрев всяческие формальности, накинулась на Константина и увлекла его на ложе.
