– Это лишь необходимость, – заверила Гудрин, – под видом молодой парочки мы смогли избежать подозрений и лишних расспросов…
По мнению Константина, надёжным пристанищем могла стать только латифундия Петрония Квинта, советника короля бургундов, который особенно благоволил к принцу Зигфриду и, как следствие, его друзьям. И он тотчас же переправил туда беглянок.
…Тем временем к берегам Ворбетамагуса причалил драккар, принадлежавший Зигмунду. На берег сошёл посланник фризов. В сопровождении немногочисленного эскорта он направился в королевскую резиденцию.
Вскоре посланник передал Петронию Квинту, первому советнику, тревожную весть: саксы вступили в союз с данами и намереваются напасть на Фризию и Бургундию. Советник внимательно выслушал фриза, понимая, что следует готовиться к войне…
Затем посланник уведомил Петрония, что некая Корнелия, незаконнорождённая дочь Зигмунда, сбежала из-под отцовской опеки и, вероятнее всего, скрывается в Ворбетамагусе, обретя защиту принца Зигфрида. Советник заверил посланника, что примет все меры по возвращению беглянки во Фризию. Сам же подумал: «Отважная девчонка! Это надо же – сбежать из-под крыла Зигмунда! Непременно при возможности помогу ей…»
После чего посланник откланялся и отправился к Зигфриду. Молодой принц принял соотечественника неохотно: его помыслы были заняты Кримхильдой и тем, как снискать расположение Гунтара. Известие о бегстве Корнелии, которую он видел много лет назад ещё малышкой, он выслушал без малейшего интереса, но при упоминании о грядущей войне тотчас оживился.
«Вот он, мой шанс отличиться! – мысленно ликовал Зигфрид. – Я не упущу его и стану героем! Тогда Кримхильда будет моей!»
Глава 4
Румелия, облачённая в свои лучшие одежды, стояла перед Зигмундом. Тот придирчивым взором смерил бывшую наложницу.
– Что ж, выглядишь обворожительно… – заметил король. – Жаль, что я уже не смогу насладиться твоей красотой. Тебе придётся ублажать саксонского ярла… Надеюсь, мой подарок придётся ему по вкусу. К тому же я решил присовокупить к щедрым дарам ещё кое-что… Вернее сказать, кое-кого…
Король трижды хлопнул в ладоши – дверь отворилась, в покои вошла нарядно одетая девушка.
– Это Лауренция, одна из моих незаконнорожденных дочерей. – Произнёс Зигмунд, обращаясь к бывшей наложнице. – Я решил присовокупить её к дарам… Так что вы вместе отправитесь в Сахен-Анхельт. Вас будет сопровождать Иннокентий. Не сомневаюсь, он найдёт нужные слова, дабы убедить ярла сохранить мир.
Румелия ощутила комок в горле. Она, поддавшись некоему порыву, на свой страх и риск приблизилась к девушке.
– Не бойся, дитя моё… Ты хороша собой, и ярл непременно воспылает к тебе страстью, – попыталась Румелия подбодрить девушку.
Лауренция устремила на женщину дерзкий взор и произнесла:
– Я не боюсь. Для меня честь – разделить ложе с королём саксов и понести от него ребёнка. Не сомневаюсь, что стану его любимой наложницей!
Румелия в смятении отпрянула и невольно перевела взор на Зигмунда. Тот лишь усмехнулся.
– Вот пример тому, как должна поступать дочь! – не преминул высказаться он. Румелия восприняла его слова как упрёк.
Лауренция зарделась от похвалы.
– Благодарю вас, мой король! – произнесла она, поклонившись.
– Итак, вы покидаете латифундию немедленно! – отдал приказ Зигмунд. – Эскорт Иннокентия уже прибыл за вами.
* * *
Иннокентий с тяжёлым сердцем принял на себя возложенную королевской четой миссию. Поначалу он попытался убедить Зиглинду, чтобы та по согласованию с королём отправила в Сахен-Анхельт другого посланника. Но королева, а следовательно, и король, были непреклонны.
– Я хочу, чтобы именно ты провёл переговоры о мире, – сурово изрекла королева. – Если тебе это удастся, ты спасёшь Фризию и обретёшь безмерное доверие соплеменников. Твой авторитет как государственного деятеля резко возрастёт. А в сложившейся ситуации нам это только на пользу.
Иннокентий прекрасно понимал, что замышляет королева. Она уготовила ему роль «правой руки» Зигфрида, будущего короля. Разумеется, он выполнит сие поручение с честью: дары саксонскому ярлу будут доставлены; он применит всё своё красноречие, дабы добиться мира. Ценой тому станет не только любовь и безмерное доверие королевы, но и власть.
По дороге к латифундии Иннокентий размышлял: а так ли нужна ему власть? А любовь королевы? В конце концов, он пришёл к выводу: что при нынешнем положении дел в государстве и любовь, и власть связаны неразрывно… Увы… И какие бы смятения ни охватывали его разум и душу – любовь королевы и государственная власть для него стали смыслом жизни.
Наконец кортеж советника достиг латифундии. Ему не хотелось спешиваться с коня, но по долгу службы ему следовало нанести прощальный визит королю перед дальней дорогой.
Иннокентий направил коня во внутренний двор латифундии, кортеж же остался ожидать за воротами. Тотчас появился слуга, он подхватил коня под уздцы. Иннокентий спешился и решительно направился в покои короля.
Советник застал Зигмунда в окружении Лауренции и Румелии, заметив самодовольное выражение лица девушки и полнейшее смятение бывшей наложницы. Он уже знал о том, что им суждено отправиться в Сахен-Анхельт.
– Кортеж готов, мой король! – отрапортовал советник.
– Так исполняйте свой долг, советник!
Иннокентий поклонился королю, а затем обратился к «саксонским дарам»:
– Следуйте за мной! Для вас приготовлена отдельная повозка.
Румелия ощутила слабость в ногах. Она невольно окинула взором королевские покои – здесь она провела лучшие годы своей жизни. Затем устремила взор на Зигмунда.
Тот старался выглядеть непреклонным. Однако сердце его изнывало от боли.
– Прощайте, мой король… – пролепетала она и, понурив голову, последовала за советником. Однако, сделав несколько шагов, Румелия остановилась. Взор её преобразился, она гордо вскинула подбородок и отчеканила ледяным тоном, подобным только королеве:
– Когда-то я любила тебя, Зигмунд! Но теперь я тебя ненавижу! Будь ты проклят!
Дыхание короля перехватило… Он хотел ответить, но язык ему не повиновался. «Великий Логос! Ведь я тоже любил эту женщину… – промелькнуло в его мыслях. – Разве я мог предположить, что всё так закончится? Истину говорят: он любви до ненависти – один шаг».
* * *
Кортеж фризов достиг пределов Сахен-Анхельта. Всю дорогу Румелия хранила молчание и молилась Логосу. Её не страшила уготовленная участь, придавала сил уверенность в том, что дочь в безопасности.
Весть о том, что фризы до смерти испугались предстоящей войны и отправили дары ярлу, облетела столицу ещё несколько дней назад, когда два передовых воина примчались на взмыленных лошадях. Они подробно доложили ярлу о том, что границу пересёк кортеж советника Иннокентия с исключительно мирными намерениями, к тому же в одной из повозок им удалось увидеть двух знатных фризок.
