– Хорошенько его намочи, – попросила Виола.
В руках у нее появился шампунь. Она выдавила себе на ладонь густой зеленой жидкости.
– Ну, с Богом, – прошептала и решительно подошла к ванночке, опустила ладонь шампунем вниз на мокрую спинку Гугласа. Стала водить ладонью от хвоста к морде и обратно. На лице возникла напряженная улыбка.
– Первый раз собаке голову мою! – прошептала она и прыснула со смеха.
– Ты не отвлекайся! – попросил ее Витас и засмеялся. – Да и не голову ты ему моешь! Посмотри!
Виола опустила взгляд и тоже засмеялась. Ее руки как раз намыливали хвост и попу Гугласа.
Рената даже не улыбалась. Она пыталась понять, почему Виола вместо того, чтобы стричь Витаса, моет шампунем Гугласа? Он и так был чистый и по-собачьи красивый!
Нашампуненный, весь в пене Гуглас один раз взвизгнул – видимо, шампунь попал ему в глаза.
Когда шампунь был смыт, Виола включила фен и принялась сушить шерсть щенка, одновременно прочесывая ее густой щеткой для волос.
Витас стоял рядом и время от времени поглаживал Гугласа по спинке.
«И ради этого надо было его везти сюда? – думала Рената, глядя на песика, который теперь ей казался погрустневшим и уставшим от парикмахерской процедуры. – Разве я сама не могла его помыть дома под душем?»
– Теперь самое сложное, – Виола отключила фен и опустила его на туалетный столик. – Давайте я вам пончо повяжу, чтобы не забрызгались!
Достала легкие клеенчатые накидки, которыми прикрывала клиентов во время стрижки от шеи и ниже. Повязала одну Витасу. Ренате показалось, что она слишком долго подравнивала бумажный воротничок, который защищал шею Витаса от грубоватых краев накидки. Однако потом ровно столько же времени потратила Виола и на Ренату. После этого достала с полки под столиком тюб с красной краской для волос – той самой, которой она красила ей, Ренате, волосы. Надела эластичные синие перчатки. Выдавила краску на ладонь и решительно подошла к Гугласу.
– Подождите! – крикнула Рената. – А зачем вы это? Зачем вы его красите? Да еще и в мой цвет!
– Он попросил, – Виола кивнула на Витаса. Парикмахерша выглядела растерянной.
Взгляды Ренаты и Витаса встретились.
– Зачем? Ты что, посмеяться надо мной решил? Из-за того, что я волосы покрасила? – Рената чуть не плакала. Она отвернулась к зеркалу и уставилась на свое отражение.
– Ты с ума сошла? – Витас перепугался. – Конечно, нет! Никто над тобой смеяться не собирается! Ты мне просто подарила одну идею! Если она оправдается, у нас никогда не будет проблем с деньгами! И тогда мы сможем спокойно жить на твоем любимом хуторе и иногда летать в отпуск на Майорку!!!
В салоне воцарилась тишина. Рената молча смотрела в глаза Витасу. Словно его слова проникали в ее слух не полностью, а по слогам, и только в голове, медленно и старательно, она складывала эти отдельные слоги обратно в слова и снова их прослушивала. «Ты с ума сошла?» – сложилось в ее голове первое, сказанное Витасом. И тут же словно эхом прозвучало в памяти недавнее: «Ты что, дура?» В глазах ее заблестели слезы.
– Ну, вы сами разбирайтесь: красить вашего пса или нет! – буркнула Виола раздраженно. Посмотрела пристально на Витаса. – Только, независимо от ваших разборок, ты мне должен сто литов! Время своей личной жизни я тебе бесплатно дарить не собираюсь!
– Да конечно, – пообещал тот. – Минуточку подожди! Я сейчас!
Он взял Ренату за руку, вывел на морозец.
«Сейчас у меня слезы в глазах замерзнут», – успела подумать она, ощутив себя безвольной и беззащитной.
– Ренаточка, послушай меня! – Витас обнял ее и зашептал в ухо горячим шепотом. – Поверь мне! Если я буду тебе обо всех своих идеях и планах рассказывать, ты меня засмеешь! У тебя другое мышление, ты в другом месте выросла! Поэтому просто поверь! Если у меня ничего не получится, скажешь, что я – дурак, что я – сумасшедший! Но пока давай сделаем то, что я хочу! Завтра-послезавтра я тебе все объясню и покажу! И тогда ты или со мной разбогатеешь, или пошлешь меня ко всем чертям домой, в Каунас.
– Почему я должна тебя посылать ко всем чертям? – Рената зашептала и заплакала одновременно.
– Потому, что ты ребенок! Потому, что будешь думать, что я тебя обижаю! Но поверь! То, что я придумал, может сработать! Ты же над моими «черными ящиками» смеялась, а я их продал! Продал другому сумасшедшему, американскому сумасшедшему! Видишь, они везде есть, даже в Америке!
– А то, что ты сейчас придумал, это тоже для сумасшедших? – спросила она.
– Нет, не совсем. И ты не бойся, мы Гугласа только временно покрасим. Он потом все равно полиняет в свой обычный цвет.
Рената закивала. Она понимала, что происходящее в голове у Витаса остается для нее такой же тайной, как и то, что находится внутри «черного ящика». Но ящик ничего про себя объяснить не может, а Витас может, но даже не пытается. И сейчас не объясняет. Только обещает. Может, действительно потому, что она смеялась над его «черными ящиками»?
Они вернулись в салон. Виола сидела на отодвинутом от зеркала парикмахерском кресле и пила кофе из маленькой фарфоровой чашки.
– Может, и вам кофейку? – спросила раздраженно и неприветливо.
– Можно, – Витас кивнул. – Но потом, когда закончим!
– Клиент устал стоять на лапах, – Виола кивнула на Гугласа, теперь лежавшего на дне детской ванночки.
Домой они вернулись за полночь, уставшие и, казалось, подавленные. Покрашенный и высушенный феном Гуглас лежал на заднем сиденье на клеенчатой подстилке, одолженной у Виолы. Он дремал, забытый на время и хозяйкой, и хозяином.
Только когда машина остановилась у амбара, Рената включила лампочку на потолке салона и обернулась к щенку. Шерсть Гугласа действительно была точно такого цвета, как ее волосы, как ее свитер, как ее машина.
– Ну и цирк! – Рената вздохнула и щелкнула выключателем салонного освещения.
Глава 66. Сейнт Джорджез Хиллз. Графство Суррей
Ветер еще никогда с такой силой не бил в окно их спальни, как этой мартовской ночью. Клаудиюс только недавно заснул, нагрев кровать резиновой грелкой, заполненной кипятком из чайника. Эта грелка, лежавшая без дела под их кроватью, обратила на себя внимание Клаудиюса, когда Ингрида стала каждый вечер уходить на ночлег в спальню «Беатрис».
Клаудиюсу вспомнилось, как он рассмеялся, найдя случайно такую же грелку под кроватью в их комнатке в полуподвальной лондонской квартирке с общей кухней и очередью в душ. В его детстве грелкой пользовалась бабушка, да и то только последние пару лет своей жизни. Ей постоянно было холодно, не хватало тепла ни днем, ни ночью. И она все время кипятила чайник на газовой плите, сливала из синей резиновой грелки остывшую воду и наливала кипяток. И снова прикладывала грелку к себе, брала ее на колени, как кошку, или прижимала к животу. И ночью она забирала ее с собой в постель. С тех пор грелка для Клаудиюса оставалась забавным предметом из прошлого, как граммофон или проводное радио. И вот наступил момент, когда и ему пришлось признать полезность этого давнего изобретения. Полезность и экономность. Ведь вечером для тела что главное? Заснуть в тепле! А просыпаться уже можно и от холода, но желательно утром, а не посреди ночи.
