Опустил ноги на пол. Коснулся ступнями привычной прохлады пола. Услышал щелчок, обозначавший отключение отопительной системы. Щелчок точного времени – восемь утра!
И снова обратил внимание на урчание. Явно какая-то машина стояла с включенным двигателем перед воротами. Но почему водитель не сигналит, чтобы он, как ему и положено, не вышел из «gate-house»
[35] и не проверил: кто это и зачем?
– Ладно, – пробурчал он. – Подождет!
Идеально было бы, если б водитель подождал, пока из головы Клаудиюса улетучится туман, возникающий из-за недосыпа, туман, путающий мысли и замедляющий реакцию.
Одевшись, Клаудиюс вышел на порог и по привычке поднял взгляд к небу. Обычное английское утро, обычное ярко-голубое небо, по которому легкие клочки разорванных над океаном облаков несутся в сторону Лондона. Почему всегда туда? Потому, что Лондон – столица? А все всегда хотят в столицу? Ведь так и они с Ингридой сюда мчали, в Лондон, в столицу, к счастью. Какому счастью? Разве они не были счастливы там, в Литве? Зачем надо было куда-то еще? И почему они думали, что Лондон сделает их счастливее?! Ведь Лондона, как и Парижа, и Нью-Йорка, на всех желающих быть счастливыми не хватит!
В этот раз Клаудиюсу не хотелось отрывать взгляд от неба. Движение мелких рваных облаков завораживало.
Нет, они сюда ехали не за счастьем, а за тем, что канцелярско-журналистским языком называется: «уверенность в завтрашнем дне».
– Завтрашний день… – Клаудиюс повторил шепотом отрывок своей мысли.
И подумал о том, что завтра, если не наступит конец света, все будет, как вчера. Тихо и спокойно, жужжание шоссе, самолеты, снижающиеся для посадки в Хитроу, Ингрида, остающаяся на ночь с ним в домике из красного кирпича, чтобы следующей ночью опять оставить его одного и включить свет в своей любимой спальне «Беатрис».
Что-то вдруг отвлекло Клаудиюса от неба. Нет, он еще смотрел туда, вверх, он все еще видел эту удивительную – в Литве такой не бывает – синь неба, он даже увидел самолет, пересекший его небо и полетевший дальше и вниз, к земле. И услышал этот самолет, и перестал его слышать через несколько мгновений. И в наступившей тишине понял, что пропало урчание автомобильного мотора, которое, как казалось Клаудиюсу, продолжалось уже час. Нет, конечно, не час, меньше.
Клаудиюс вышел к воротам. За воротами – никого, ни машин, ни людей. Она уехала, эта машина. Снег давно растаял, дождь последние пару дней тоже не капал. Поэтому от машины, урчавшей здесь своим мотором совсем недавно, никакого следа.
«Ну и ладно!» – подумал Клаудиюс и развернулся, чтобы вернуться в домик. И вдруг, развернувшись, понял, что что-то изменилось, что-то за воротами было не так, что-то невольно словно оцарапало его взгляд, нарушило стабильность, включило красный сигнальный огонек тревоги.
Он еще раз оглянулся на ворота и застыл, пытаясь понять, что изменилось в этой привычной картинке. И увидел какую-то табличку на высокой палке, вбитой в землю справа от ворот.
Достал ключ, вышел за ворота.
«FOR SALE»
[36], – прочитал он на табличке. Дальше стояло чье-то имя, имейл, телефон.
– Ни хрена себе, – только и смог выдохнуть Клаудиюс.
Ему стало тяжело дышать и он инстинктивно сделал несколько шагов назад, подальше от этой таблички, словно именно она отравляла его воздух своей ядовитой надписью.
– Как это? – прошептал он, все еще не сводя глаз с таблички. – Как это «for sale»?!
Над головой пролетел еще один самолет, следовавший на посадку в Хитроу, но гул его турбин Клаудиюс, парализованный внезапно настигшим его страхом, страхом перед «завтрашним днем», не услышал.
Холодный душ этим утром оказался вдвойне полезным. Он смыл с Клаудиюса остатки бессонной ночи, и, хотя это длилось несколько дольше, смыл он и невидимую, но ранее явно присутствовавшую в ощущениях жизни розовую оболочку воображаемого благополучия. После всех его мелких и одноразовых лондонских заработков стабильность, наступившая с момента поселения в этой усадьбе, стала некой константой, чем-то само собой разумеющимся, достижением необходимого уровня спокойствия и комфорта. Ведь стоило им тут оказаться, и всё неустойчивое забылось: и Лондон, и Литва. И вот сказка, которую вряд ли можно было бы назвать волшебной, подошла к концу. И как каждая традиционная сказка, она заканчивалась моралью для тех, кто в нее поверил. В этот раз мораль сказки можно было выразить в нескольких словах: «Не будь наивным и не верь в сказки!»
– Я проспала завтрак? – спросила Ингрида, зайдя в домик и повесив свою куртку на крючок вешалки. – Или это мой верный слуга проспал? – она игриво посмотрела Клаудиюсу в глаза.
– Я еще сам не завтракал, – признался Клаудиюс. Оглянулся на электрочайник. – И спал плохо, а потом еще машина разбудила. Продавцы приезжали…
– Продавцы чего? – лениво поинтересовалась Ингрида, набирая в электрочайник воды.
– Продавцы особняка. Я их, собственно, не видел. Но теперь всё это, – он окинул взглядом кухню их домика из красного кирпича, – продается. Всё «for sale».
Ингрида замерла. Журчала вода, уже переливаясь из чайника в раковину.
– Выйди за ворота, и все поймешь! – посоветовал Клаудиюс.
Она действительно вышла. Набросила куртку на плечи и прошла за окном кухоньки в сторону ворот.
– Ну и как? – саркастически спросил он Ингриду, как только она вернулась.
Растерянность царила теперь на лице Ингриды. Она на мгновение закусила нижнюю губу, бросила взгляд в окно, повернулась к чайнику. Казалось, она избегает взглядом Клаудиюса.
– Нет, – вдруг прошептала она, и тут же добавила совершенно нормальным голосом, довольно громко: – Все будет хорошо! Один Кравец продаст, другой Кравец купит! Это же не дом для жизни, а инвестиция! Кто-то должен тут жить и содержать все в порядке. Первый Кравец даст нам рекомендацию для новых хозяев…
– Первый Кравец нам даже не сообщил, что дом продается, – сказал Клаудиюс, снимая с навесного шкафчика две кружки для чая. – Яичницу будешь?
Ингрида кивнула. Уселась за столик, на свое место. На пока еще свое место.
– А вчера ты говорил с ними по скайпу?
– Звонил, на том конце никого не было.
– Позвоним сегодня. Кто-то же должен быть там, может, Артем?.. Ахмед, Ахмед должен все знать! – вдруг встрепенулась она. – Надо позвонить Ахмеду и позвать его к нам на виски! Нет, он же мусульманин! На чай!
Ахмед приехал около восьми вечера. От чая не отказался, а ужина ему не предложили – молодые садовник и экономка уже поужинали до этого.
– У вас такое английское спокойствие, – не выдержала Ингрида, быстро устав от однозначных и однословных ответов Ахмеда. «Вы знали, что дом продается?» – «Да». – «А вас беспокоит ваше будущее?» – «Нет».
