Рената не ответила, она смотрела на диплом, висевший в рамке справа от зеркала. «Диплом выдан Виоле Вирускайте, как подтверждение успешно законченного курса по покраске волос материалами фирмы „Небулло“».
– Так что делать будем? – снова спросила Виола.
– А зачем люди волосы красят? – Рената подняла взгляд на молодую парикмахершу.
– Ну как зачем? – удивилась та вопросу. – Надоело быть шатенкой, стала блондинкой! Нельзя же, чтобы к тебе постоянно одинаковой привыкали! Если привыкают, то перестают замечать! Я поэтому и каблуки высокие купила – захочу, буду выше своего любовника, захочу – стану ниже. Знаешь, как его это раздражает и пугает, наблюдать так смешно, что, в конце концов, он и сам начинает смеяться. С одеждой то же самое! Волосы красить – это, конечно, радикальнее, но и в глаза бросается сильнее!
– Ну а если волосы в ненатуральный цвет покрасить? – осторожно поинтересовалась Рената.
– А что тут такого? Нормально! У меня одна старушка уже два года в фиолетовый цвет красится! Она, конечно, для себя самой. Одна живет. А другие красятся, чтобы своих мужиков шокировать или просто всех мужиков подряд. Они же, когда красные или зеленые волосы видят, стоят, как ошпаренные! И понять не могут, и глаз отвести не хотят!
Рената улыбнулась. Закрыла глаза. Представила себя с зелеными волосами. Получилось интересно, но как-то не очень привлекательно.
– А я час назад девушку видела, – вспомнила Рената. – С волосами ярко-желтого цвета. Это ты ей покрасила?
Виола отрицательно мотнула головой.
– Нет, в желтый я еще не красила! Желтый тюб у меня еще не открытый, – она присела на корточки и заглянула под рабочий стол, где на полке стояли толстые и яркие разноцветные пластиковые тюбики.
– А какие цвета у тебя есть?
Виола обернулась, не поднимаясь с корточек.
– Да любые! Семь оттенков зеленого, пять синего, два желтого и еще три разных рыжих цвета!
– А красный?
– Красного тоже пять или шесть оттенков. А что, ты хочешь в красный?
Рената медлила с ответом. Вспоминала свой красный свитер. Пожалела, что не приехала сегодня в нем. Но ведь он, свитер, такого же цвета, как ее «фиатик»!
– Можно было бы, – произнесла наконец Рената. – Только если есть такой же цвет, как у моей машины.
– А где машина?
Рената кивнула на двери.
– Давай посмотрим, – предложила Виола.
Она выставила на пол шесть тюбиков, один из которых был скорее кирпичного, чем красного цвета.
– Этот можешь сразу оставить, – кивнула на него Рената.
Прихватив другие пять толстых тюбиков, они вышли к машине.
– Вот этот ближе всего, – сказала Виола, приложив один из них к капоту. – Да, практически один цвет!
– А он надолго останется? Смываться не будет?
– Ну, если все будешь делать по правилам, то гарантия на три месяца, а потом надо обновлять. Или чуть менять оттенок! За три месяца к тебе с красными волосами уже привыкнут, а ты тут им – бах! – и оранжевая!
– Ну ладно, – Рената решительно кивнула. – Давай в этот красный!
Автобус из Вильнюса опоздал на полчаса, и Витас вышел из него хмурым. Однако стоило их взглядам встретиться, как хмурость покинула его лицо.
– Привет! – он обнял Ренату, поцеловал в ушко. – Откуда беретик?
– Час назад купила, – призналась Рената. – Хотела красный, но у них был только бордовый.
Берет казался Ренате огромным. Она вела машину вдвойне осторожно по заледенелой снежной колее гравийки. Боялась, что берет сползет на глаза. Однако он держался, спрятав под собой ее волосы, которые теперь, после изменения цвета, казались ей чужими. Ей и самой еще предстояло к ним привыкнуть.
– Как семинар? – спросила Рената, быстро поправив левой рукой берет.
Витас пожал плечами.
– Интересного было много, но больше для тех, кто живет в нью-йорках и варшавах. Понимаешь, по количеству живущих у нас в районе тут не рынок, а микрорынок. А значит, можно заниматься только микробизнесом. А на микробизнесе не разбогатеешь! Ну, на еду и электричество хватит. Перспектива мрачноватая. Мы с этим бизнес-тренером полчаса вдвоем над нашим районом сидели. Самое лучшее, он сказал, сфера туризма. Мини-отель или зеленый туризм на основе хутора. Другой вариант – доставка еды по району. Но это скучно! Еще скучнее, чем мини-отель. Но я буду искать! Что-нибудь обязательно придумаю! – пообещал вдруг Витас, заметив во взгляде Ренаты обеспокоенность.
Пока Витас копошился в коридоре, развязывая длинные шнурки своих ботинок, Рената прошла в спальню и надела красный свитер. Возвратила на голову берет.
– Тебе холодно? – удивился Витас, зайдя в гостиную.
Она усмехнулась и сняла непривычный головной убор обеими руками, открыв его взгляду ярко-красные, отражавшие свет висевшей на потолке люстры волосы.
Витас замер. Рената быстренько покосилась на плечо, проверяя, совпадает ли цвет волос с цветом свитера. Осталась довольна.
– Ты не дура? – как-то странно произнес Витас, и тут же его лицо выразило испуг, словно он собственных слов испугался.
– Что? – глаза Ренаты сердито блеснули.
– Нет, ты не дура, – замотал он примирительно головой. – Только ты могла такое придумать… Волосы покрасить под цвет свитера!!!
– И машины! – добавила она обиженно, стараясь снова улыбнуться и ощущая, как сопротивляются губы навязываемой им улыбке. Она все еще сердилась на первую реакцию Витаса.
– Ладно, – он махнул рукой. – Извини! Просто не ожидал! Что у нас на ужин?
Ночью, когда Рената уже спала, Витас приподнял голову, подперся локтем и долго смотрел на ее волосы. Их красный цвет был виден и в темноте. Наклонился вперед, дотронулся до волос кончиком носа. Потом подвинулся вперед всем телом, обнял спящую Ренату, прижал к себе. И заснул.
Глава 59. Сейнт Джорджез Хиллз. Графство Суррей
В сон навязчивее, чем писк комара, проникло неожиданно урчание автомобильного двигателя. Клаудиюс открыл глаза. Урчание доносилось из едва приоткрытого окна.
Болела голова, ведь поспать ему удалось только пару часов. Почти всю ночь ворочался, поворачиваясь то на правый бок, то на левый, то и дело забрасывая ногу на ту половинку кровати, где обычно спала Ингрида. Еще немного, и он привыкнет к этому идиотскому ритму – одну ночь с Ингридой, одну – без. Она опять в спальне «Беатрис», она опять «одна в большом доме и удивительно счастлива!» А он один в маленьком домике из красного кирпича и ему ужасающе неуютно. И он не может без нее уснуть, словно она – его единственное снотворное. И он не может понять: почему ее нет с ним каждую вторую ночь? И почему в ее глазах, когда она на него смотрит, в последнее время он замечает все больше насмешки и все меньше нежности?
