В понедельник утром напротив дома Кристофера остановился маленький белый «ситроен». В дверь позвонила невзрачно, но аккуратно одетая женщина лет сорока пяти с кожаным портфельчиком в руке. Пару минут спустя они все уже сидели за овальным столом, и Кристофер на французском, звучавшим в его исполнении чуть грубовато, вел с ней деловой разговор. Женщина оказалась сотрудницей местной социальной службы. Андрюс, чувствовавший себя совершенно лишним, сидел с отсутствующим видом и только ловил в разговоре старика и женщины знакомые слова. Закончилась эта встреча маленьким официозом: Кристофер помог Барборе заполнить привезенные дамой из социальной службы анкеты.
– Все, теперь вы будете мне помогать официально! – усмехнувшись, сообщил Кристофер Барборе, когда женщина ушла.
Андрюс вспомнил разговор о недельном испытательном сроке и понял, что этот срок закончился. Теперь Барбора – официальный социальный работник при Кристофере, а он, Андрюс, неофициальный безработный клоун, которому некого смешить! Разве что Кристофера, но тот, казалось, так был поглощен трагедией войны, что любая попытка его рассмешить выглядела бы неуместной.
Время шло. Тяжелое северное небо с каждым днем поднималось повыше, словно его подсушивало весеннее солнце и оно становилось легче. В саду за окнами спальни по утрам пели птицы. Барбора чаще улыбалась. Она вдруг перестала носить джинсы и перешла на юбки. Андрюс удивился, заметив эти перемены. Весне не удавалось улучшить его настроение. А значит, он оказывался эмоционально все дальше и дальше от Барборы. Он даже хотел было подшутить над Барборой, предположив, будто ей нравится показывать старику-хозяину свои красивые ножки. Но, слава богу, Кристофер вовремя его окликнул. Окликнул, чтобы задать вопрос, после которого желание посмеяться над Барборой пропало.
– Вы ждете ребенка? – спросил старик.
– Да, – признался Андрюс. – Но еще не скоро…
– What a surprise!
[77] – выдохнул Кристофер и задумался.
Потом попросил виски и присел за стол. Барбора убирала в кабинете, превращенном стариком в свою спальню.
– Нет, это очень хорошо, – Кристофер поднял взгляд на присевшего рядом Андрюса. – Я, когда стал отцом, так напился! А ты хочешь девочку или мальчика?
Андрюс пожал плечами.
– И так, и так хорошо, – сказал он.
– Рожать ведь будете здесь? В Аррасе есть хороший госпиталь!
Разговор о беременности Барборы оживил Кристофера.
– Надо выйти прогуляться, – он оглянулся на окно, за которым светило солнце. – Тут весна приходит всегда неожиданно. Ждешь ее, ждешь, и кажется, что она никогда не наступит. И вдруг раз – и солнце! И сразу все оживает! Даже я! – Кристофер усмехнулся. – Ну что, может, прогуляемся?
Для прогулки Кристофер вызвал по телефону «социальное» такси. Машина – серебристый высокий «минивен» – подъехала через пятнадцать минут. Круглолицый, должно быть, пятидесятилетний водитель приветствовал Кристофера, как старого знакомого.
– Он тут единственный из таксистов, который хорошо говорит по-английски! – сообщил старик, уже усевшись рядом с водителем и обернувшись к Андрюсу.
– Это потому, что я бельгиец! – Таксист тоже обернулся к пассажиру. Сразу перевел взгляд на Кристофера. – В Телус?
– Да, как обычно, – кивнул старик.
Таксист негромко включил радио. Андрюс слушал голос диктора-француза, как музыку. Только из машины под звуки этой словесной «музыки» он заметил, насколько позеленела трава на нераспаханных полях. Ее широкие зеленые ковровые дорожки словно специально чередовались с черными полосами распаханной земли. Иногда полосы эти упирались в лес или в небольшую рощицу, за которой снова просматривались поля. Промелькнула и осталась позади табличка с названием населенного пункта – «Телус». Не останавливаясь, такси проехало через село, и снова по обе стороны дороги замелькали деревья. Водитель притормозил, съехал на гравийку и уже по ней подъехал к круглому, окаймленному невысокой каменной стеной мемориалу, похожему на огороженную, выровненную и засеянную травой огромную воронку от взрыва. Справа от железной калитки виднелся белый каменный крест, а под ним – такие же белые каменные плиты с именами погибших.
– Это мое любимое кладбище, – сказал Кристофер, когда они остановились перед возвышающимся на три метра крестом. – Тут всегда тихо, людей не бывает. Жаль, что брат не тут!
– А где? – поинтересовался Андрюс.
– В Вими. Сейчас поедем!
Круглолицый водитель отложил на панель открытую брошюрку с кроссвордами, ручку сунул в нагрудный карман темно-зеленой клетчатой куртки, похожей на пиджак. Может, это и был какой-то особый пиджак, застегивающийся на молнию, а не на пуговицы. Андрюс раньше таких не видел.
– Вими? – скорее утвердительно, чем вопросительно спросил он Кристофера.
Тот кивнул.
Машина вернулась на асфальт дороги. Мимо мелькали поля и рощи. Минут через десять поля исчезли, дорогу плотно обступили деревья, и Андрюс почувствовал, что они свернули на ровную, посыпанную гравием дорогу.
– Рут де Канадьен, – обернулся к Андрюсу Кристофер. – Дорога канадцев. Так и называется!
Дорога канадцев лишила их солнечного света. Кроны деревьев почти смыкались над ней.
– Притормози там, – попросил Кристофер таксиста, показав рукой куда-то вперед. Потом обернулся к Андрюсу. – Направо посмотри, там окопы Первой мировой.
Машина остановилась.
– Выходить не надо, – остановил старик Андрюса, уже открывшего дверцу. – Они слишком отреставрированы… Я тебе другие покажу!
И он кивнул водителю. Машина снова тронулась.
На парковке неподалеку от огромной высоты белоснежного двухколонного мемориала они все-таки вышли из машины.
– Добро пожаловать в Канаду, – с горькой усмешкой произнес Кристофер. – Вот это наш главный памятник. Но он слишком большой. Как Канада. Может, поэтому такой и поставили… Я тебе покажу другой уголок, тот, который мне роднее!
Андрюс, собравшийся уже было пройти по довольно длинной аллее к грандиозному монументу, с удивлением увидел, что Кристофер снова садится в машину. Этот «мемориальный марафон» начал казаться ему странным.
Однако следующая остановка преломила ритм этой поездки. На канадском военном кладбище в Нойвилле они провели не меньше получаса. Кристофер стоял на могилой брата, а Андрюс прошел вдоль по-военному строгих рядов одинаковых белых памятников с именами погибших и остановился перед небольшой крытой мемориальной галереей с арками по бокам и четырьмя колоннами на фасаде.
Тишина, подогретая солнцем, начинала звенеть в ушах Андрюса. Он обернулся на два мощных клена, росших за оградой, посмотрел на Кристофера, стоявшего над белым могильным камнем. Услышал со стороны деревьев крики птиц.
