У клоунессы зазвонил мобильный. Она отошла от коллег на пару шагов в сторону.
Андрюс напряженно следил за ними. Кофе был допит, все трое направились к выходу.
«Странно, что у них нет с собой сумок», – подумал Андрюс.
Клоуны прошли направо к парковке. Остановились у микроавтобуса.
Андрюс, испугавшись, что клоуны сейчас уедут, поспешил, зашагал к ним.
– Извините, вы по-английски говорите? – спросил, запыхавшись.
– Да, я говорю, – обернулся один.
– Я ваш коллега, – сбивчиво продолжил Андрюс. – Мы с женой переехали в Лилль… Я хотел спросить, где вы собираетесь?
– В каком смысле? – Мужчина в клоунском костюме смотрел на Андрюса озадаченно.
– Где здесь клоуны собираются? – повторил свой вопрос Андрюс уже другими словами.
– В городе, у нас есть маленький офис…
– Офис? – переспросил Андрюс. – Не кафе?
– Раньше собирались в кафе, но уже полгода, как есть офис. Надо же где-то все хранить…
– Да, конечно, – Андрюс занервничал. – А к вам туда можно?
Клоун обернулся к своим коллегам и что-то сказал по-французски, кивнув на Андрюса. Женщина усмехнулась, второй мужчина пожал плечами. Сказал что-то в ответ.
– Нас вообще-то уже двенадцать, – переключился он снова на английский. – Я вам дам сейчас проспект…
Собеседник Андрюса открыл переднюю дверцу и вытащил из бардачка рекламную открытку. Протянул Андрюсу. На открытке – веселый групповой портрет: двенадцать клоунов и клоунесс с разноцветными надувными шариками над головами.
– Там есть адрес и телефон, – пояснил мужчина.
Андрюс спрятал открытку в карман.
– А сколько здесь платят за час? – спросил он.
– Кому платят?
– Клоунам!
Клоун-собеседник тряхнул головой, словно ему привиделось что-то странное.
– Платят? – повторил он. – Нет, никому не платят. Это же благотворительность!
– Вы работаете бесплатно? – удивился Андрюс.
– Конечно! Мы сюда каждую неделю приезжаем, в детскую онкологию…
– А-а… – Андрюс захотел было задать еще один вопрос и осекся. Посмотрел под ноги, словно уронил нить разговора на бетон парковки. – А другие есть? Клоуны, которые за деньги в больнице выступают?
– Не слышал о таких, – признался мужчина в клоунском костюме. – Думаю, что нет!
– Должны быть, – упрямо произнес Андрюс. – В Париже ведь есть!
– Ну, в Париже много чего есть! – усмехнулся собеседник, но его глаза при этом остались серьезными. – Париж – это не Франция.
– А Лилль – это Франция? – с едва заметным ехидством, возникшим из-за поднимающегося где-то внутри раздражения спросил Андрюс.
– Конечно, – ответил «благотворительный» клоун. – Лилль – это Франция под холодным небом! – добавил он и бросил взгляд вверх. – Захотите, приезжайте! – сказал на прощанье.
И забыл об Андрюсе. Сел на соседнее с водителем сиденье. Женщина захлопнула боковую дверцу. Зажглись фары, потеснив темноту, и заурчал мотор. Микроавтобус уехал. Андрюс остался. Постоял на парковке. Оглянулся на больницу Жанны Фландрийской и зашагал по автомобильной аллее к дороге, по которой то и дело проезжал городской автобус.
Телятина на вертеле, приготовленная Николь в духовке, не вызвала, к ее удивлению, восторга ни у Андрюса, ни у Барборы. Они сидели за столом с кислыми лицами и при виде сочного куска мяса, обложенного запеченной картошкой на старинном блюде, не стали веселее.
– Погода у нас часто такая, депрессивная, – попробовала нащупать причину их плохого настроения Николь. – Но бывает и хуже, когда дожди идут неделю подряд.
Она все еще стояла, хотя блюдо с мясом и картошкой уже заняло свое место посередине стола. Рядом с блюдом лежал нож с длинным лезвием и большая двухзубая стальная вилка для карвинга
[69]. Николь нерешительно взяла нож.
– Давайте я, – очнулся Андрюс. Он попробовал убрать с лица отражение его настроения. – Пахнет отлично! – проговорил, оглянувшись на хозяйку дома.
Мясо, нашпигованное черными маслинками, было вкусным. Только после первого кусочка Андрюс вспомнил, что сегодня не обедал.
Николь достала из шкафчика бутылку настойки. Объяснила, что настойка на цветах, но вспомнить название этих цветов на английском не смогла. Себе не налила, но две рюмочки для гостей наполнила.
Барбора выпила охотно. Постепенно и ее лицо оттаяло. Она ела и взглядывала на Николь как бы исподтишка, словно подсматривала за ней, стараясь это делать незаметно. Андрюс не мог понять ее поведения. Он вернулся в дом как раз перед ужином и даже не успел рассказать Барборе о своем странном опыте. А она еще ничего не рассказала ему.
– Как у вас день прошел? – неожиданно спросила Николь.
– Не очень, – признался Андрюс. – С работой пока никак. Я ведь в Париже как клоун зарабатывал. В больнице.
– Мне Франсуа рассказывал, – кивнула Николь.
– А тут как-то все по-другому. Встретил клоунов, так они бесплатно в детскую больницу ходят!
– Я когда много лет назад из Тулузы сюда переехала, тоже удивлялась, – Николь улыбнулась, вспомнила прошлое. – Люди тут добрее были и помогали друг другу охотнее. Социализм был в моде! На улицах сплошь польский и итальянский! Ну и местный диалект, который я тогда не понимала!
– А Тулуза это на юге? – Барбора перепроверила свои знания французской географии.
– Да! Там у нас пальмы растут! – Николь еще больше оживилась. – А тут… Тут совсем другой мир. Так уж получилось. Муж меня привез…
И она вдруг замолчала, словно вспомнила то, что рассказывать не хотелось.
– А вы можете перевести вот это? – попросила вдруг Барбора, протянув хозяйке дома сложенный вчетверо листок. – Я по интернету работу искала, тут, конечно, все на французском. Но я кое-что перевела, имейлы написала и только один ответ получила! А прочитать не смогла.
Николь развернула листок с текстом, распечатанном на принтере. Пробежала глазами, поджала губы и задумалась.
– Что там? – спросила Барбора.
– Невежливые люди, – Николь с сожалением мотнула головой. – Написали, что работу надо искать у себя дома, а не за границей… Не обращайте внимания! – Она протянула руку и ласково дотронулась до плеча Барборы. – Завтра – моя очередь работать в «ресторане сердца», это такой пункт раздачи еды бедным и бездомным, мои подружки придут тоже. Я у них порасспрашиваю! Они лучше любого интернета, потому что знают то, чего в интернете и быть не может!..
