– А ты нет?
– Я? Я не скучаю о прошлом, я думаю о будущем!
Андрюс заметил, что они метров на двадцать отстали от Филиппа. Прибавил шагу и увидел, что собака сильнее прежнего натянула поводок и, казалось, с трудом сдерживала себя, чтобы не рвануть изо всех сил вперед. Филипп тоже шагал еще быстрее, но шагал немного нагнувшись и не так уверенно, как минуту назад.
Испугавшись, что мальчик упадет, Андрюс подбежал.
– Я тут, я рядом, – сказал Филиппу.
– Ашка – молодец! – похвалил собаку мальчик, не оборачиваясь на голос Андрюса.
А овчарка тем временем еще раз рванула, вытянув поводок на всю длину, и резко остановилась в метре от дуба, просто ткнула нос в мягкое, сотканное из опавших листьев и желудей «покрывало» земли.
Филипп, быстрым шагов дойдя до собаки и дотронувшись до ее загривка свободной рукой, опустился на колени и, упершись в землю кулаком с зажатой в нем ручкой-рулеткой поводка, нагнулся и, казалось, тоже носом коснулся сырой опавшей дубовой листвы. Он оглянулся назад.
– Идите сюда! – крикнул. – Понюхайте!
Андрюс, присевший на корточки, со странным чувством наблюдал за одинаковым поведением мальчика и собаки. Филипп, повторяя «Bon garcon, bon garcon!»
[63], отодвинул собаку, подчинившуюся мальчику неохотно, и стал руками расширять углубление в листьях, сделанное носом овчарки. Оголив кусок земли, Филипп еще раз нагнулся и принюхался.
– Вот теперь отлично слышно! – сказал он.
– Отлично пахнет? Слышат ведь звуки, а не запахи! – Андрюс попытался исправить английский Филиппа.
– Нет, слышно! – упрямо повторил Филипп. – Звуки слышат ушами, а запахи – носом!
Андрюс тоже наклонился и принюхался. Странный сладковатый запах действительно дал о себе знать и заставил Андрюса сосредоточиться в поисках слов для его описания.
– Принюхайся, – попросил он Барбору. – Мне это что-то напоминает, но не вспомню – что!
– У меня же насморк, – негромко проговорила она. – Я ничего не почувствую!
– Ну попробуй! – попросил Андрюс.
Барби нехотя уперлась джинсовыми коленками в мягкий земляной покров, осторожно наклонилась.
– Да, – изумилась она. – Интересный запах!
– Ночью он намного сильнее, – вступил в разговор Филипп.
– Да ну! – не поверил Андрюс. – А ты что, ходил собирать трюфели ночью?
– Ходил! – сказал мальчик. – Ночью интереснее.
– Извини, но ведь для тебя и сейчас ночь, – вырвалось у Андрюса. – Я не хочу тебя обидеть, конечно! – добавил он, уже сожалея о сказанном.
– Я не обижаюсь, – Филипп пожал плечами. – Для тебя ночь – это темно. А для меня – нет! В ночи темнота – это не главное. Главное – тишина и совсем другие звуки. Другие звуки и другие запахи. Половина дневных лесных запахов ночью исчезает. А запах трюфеля – нет. Он остается и даже становится сильнее!
Филипп еще раз нагнулся к очищенному кружку земли.
– Подержи, – протянул он ручку-рулетку Барборе.
А сам принялся тонкими пальцами соскребать верхний слой земли. Ямка под его руками быстро углубилась сантиметров на десять, и тут он остановился и снова обернулся.
– Кто из вас хочет его вытащить? – спросил.
– Барбора, – ответил Андрюс.
– Левой рукой нащупываете, а правой, совочком, поднимаете! – подсказал Филипп.
Барбора сняла с левой руки перчатку. С опаской опустила ладонь в ямку, пальцы коснулись прохладной, непривычно мягкой земли. Коснулись и прошли вглубь на пару сантиметров, наткнулись на что-то кругловатое и шершавое.
– Это он? – Барбора с удивлением разглядывала вытащенный из земли округлый живой камешек.
– Он, – кивнул Филипп, немного наклонившись вперед. – Понюхайте сами!
Запах вытащенного из земли трюфеля оказался настолько сильным, что Андрюсу даже не понадобилось наклоняться над ладонью Барборы.
– А мне нравится! Мне этот запах нравится! – Она поднесла гриб к лицу и чуть не коснулась его кончиком носа. Ее лицо выражало удивление и счастье, и глаза светились радостью. «Вот бы она всегда такой была!» – подумал Андрюс.
Первый найденный трюфель зажег не только в Барборе энергию азарта. Филипп тоже оживился. Попросил подержать трюфель. Нежно покрутил его в пальцах. Потом вернул Барборе. А Ашка уже разрывала лиственный покров земли в метре от них.
– Они всегда семьей растут, – объяснил Филипп. – Еще штучки три-четыре можем тут найти!
С четырьмя небольшими черными трюфелями в корзинке они устроили себе пикник и съели по бутерброду с утиным паштетом. После этого овчарка снова получила от Филиппа команду «Искать!» и повела их дальше по лесу. Андрюс посматривал на небо, пытаясь рассчитать, как долго еще будет в лесу светло. Какая-то большая птица прохлопала над головой крыльями, но Андрюс так и не смог отыскать ее взглядом. Кроны деревьев над головами были густыми и широкими.
Ашка шла спокойно, время от времени останавливаясь и поднимая морду – принюхивалась. Минут через сорок она снова оживилась и заставила всех троих охотников за трюфелями ускорить шаг. И снова растолкала носом листву, а потом нехотя уступила место Филиппу, который осторожно разгреб листья и желуди, очищая от них указанное Ашкой место. Честь вытащить из земли следующий трюфель выпала Андрюсу, и он пережил настоящий восторг, нюхая запах съедобного трофея. В какой-то момент ему показалось, что его радостное возбуждение мало чем отличается от поведения овчарки Ашки в момент, когда она учуяла тот же запах.
– Это перигорские трюфели, – рассказывал Филипп на ходу, когда они, найдя под тем же дубом еще три маленьких грибка, продолжили путь. – У нас тут раньше только белые росли. Они и растут где-то, но у них запах слабее. А черные мои родители посадили, лет десять назад.
– Как посадили? – заинтересовалась Барбора.
– Ну они тут не росли, – пояснил мальчик. – Они в Перигоре, на юге растут. А родители поехали туда на машине и привезли несколько мешков земли из-под разных дубов, вместе с желудями и листьями. И подсыпали тут, в нашем лесу. У черных перигорских трюфелей и запах сильнее, и вкус! И они нас кормят!
– Вы их каждый день едите? – снова полюбопытствовала Барбора.
– Нет, не каждый, ведь мы же их продаем! И туристов много приезжает, берут напрокат наших собак и ищут трюфели!
– Класс! – воскликнула Барбора. – Вот это бизнес! Вкусный бизнес!
– Очень вкусный, – согласился Филипп. – Сегодня на ужине попробуете!
Прогулка от второго «трюфельного» дуба до третьего заняла не меньше часа. И когда маленькая, почти игрушечная корзинка наполнилась уже дюжиной грибов, Андрюс заметил, что воздух стал терять свою прозрачность. Приближался вечер.
