Над мясом поднимался ароматный пар с запахом розмарина. Запах мяса вызвал у Андрюса ощущение голода.
– Вы не вегетарианка? – поинтересовался у Барби папа Филиппа.
– Нет, что вы! У нас очень любят мясо! – странно ответила она, словно продолжая ранее начатый разговор.
– У вас? – переспросил Шарль.
– В Литве! У нас очень любят мясо и картошку.
– У нас тоже, – Шарль кивнул и окинул взглядом сервировку стола.
В комнату вошли Сюзанна и Филипп.
Ужин показался Андрюсу бесконечным и даже когда, казалось, уже никто ничего больше не мог есть, Шарль продолжал наполнять вином из кувшина толстостенные тяжелые бокалы из зеленоватого стекла и продолжал расспрашивать Филиппа о жизни и учебе в Париже, а Андрюса об охоте на диких зверей в Литве, о рыбалке и об уровне преступности. Женщин, сидевших за столом, он не то чтобы не замечал, но вопросами и разговорами не тревожил. Хотя когда рассказывал что-то сам – тоже об охоте, о соседе-виноделе, у которого покупает вино, то глаза его то и дело останавливались на Барборе, уже несколько раз зевнувшей и несколько раз успевшей остановить, запить вином или водой свой кашель.
– Ну, как вам кабан? – с гордостью спросил Шарль гостей, когда они, наконец, уже поднялись из-за тяжелого деревянного стола. – Это, конечно, не я. Это приятель подстрелил! Но я приготовил! Я люблю готовить!
Похвалив мясо совершенно искренне и справедливо, Андрюс и Барбора поднялись по лестнице вверх.
– Отсыпайтесь! Завтрак в десять-тридцать! Bon nuit! – долетел до них снизу голос Сюзанны.
На массивной старинной кровати, стоящей на вырезанных из дерева медвежьих лапах, они заснули как убитые.
Андрюс проснулся первым. Проснулся и лежал, затаив дыхание и пытаясь услышать сквозь плотную завесу утренней тишины хоть какие-то признаки жизни в доме. Не услышал.
Субботний завтрак окончательно убедил Андрюса, что Париж и Франция живут по-разному. А завтракают тем более по-разному. На столе, над которым в воздухе еще витал аромат запеченной с розмарином лопатки кабана, большой чайник соседствовал с кофейником, а по центру радовал глаз круглый лимонный торт.
– У нас сегодня важные клиенты, – сообщила Сюзанна, снова одетая в спортивный костюмчик, но в этот раз не лыжный, а для бега. – Но Филипп вами займется! Правда, Филипп?
Мальчик, сидевший немного задумавшись, безошибочно повернулся к маме и кивнул.
– Да, да! У нас сегодня охота! Ты же нам Ашку дашь? – спросил он.
– Конечно. Только не особенно увлекайся! И возвращайтесь засветло! Я приготовлю вам с собой бутерброды. Встретимся за ужином. – Слово «ужин» она произнесла так многозначительно, словно оно должно было писаться не просто с заглавной буквы, а только заглавными буквами.
– Так, – бодро скомандовал гостям Шарль, поднимаясь из-за стола. – Теперь собирайтесь с духом, и пойдем вооружаться!
В одинаковых зеленых резиновых сапогах, в одинаковых жестких перчатках, с одной маленькой, почти игрушечной корзинкой и двумя садовыми совочками в руках Андрюс и Барбора вышли во двор, посмотрели друг на друга и чуть не рассмеялись. Из-за главного дома послышался лай собак и голос Шарля, говорившего уже по-французски. Ему, перекрикивая собачий лай, отвечал Филипп. Андрюс, а за ним и Барбора, пошли на голоса.
Шарль и Филипп стояли перед открытой в собачий вольер калиткой. Там, за заборчиком из металлической сетки стояли – каждая в своем отсеке – четыре собачьих конуры. Четыре собаки – два терьера, ретривер и немецкая овчарка – напряженно смотрели на хозяина и его сына. Они словно знали, что сейчас удача ждет только одну из них. И вели себя нетерпеливо. А Шарль, одетый в зеленую охотничью куртку и в противоречащие этой куртке почти домашние мокасины, даже не смотрел в их сторону.
– Ашка, Ашка, – позвал Филипп, стоя перед калиткой.
Овчарка тут же подпрыгнула и залаяла.
Шарль выпустил собаку. Она, хоть и выпрыгнула из своего отсека вольера пулей, но тут же остановилась и присела перед папой мальчика, преданно и ожидающе глядя на него.
Хозяин пристегнул к ее ошейнику вытяжной поводок.
– Держи, – протянул полукруглую ручку-рулетку поводка Филиппу. – Бутерброды и воду не забыл?
Филипп дотронулся рукой до рюкзачка на спине.
– Ну все, удачной охоты! – пожелал им Шарль.
Филипп наклонился к овчарке, уже понявшей, кто сегодня старший, и погладил ее жесткую шерсть.
– Vas, Vas Achka, en avant!
[60] – скомандовал он собаке.
Она резко поднялась и устремилась к тропинке, ведущей прочь от дома. Вытянула из ручки-рулетки метра три поводка, остановилась на секунду, оглянулась и снова нетерпеливо потянула за собой поводок.
Филипп уверенно и быстро, к тому же без привычной телескопической трости, шагал за Ашкой. Андрюс и Барбора с корзинкой в руке – за ним. Тропинка вывела их к калитке в кованом заборе и повела дальше в старый лес, в котором могучие древние дубы перемежались с орешником и молодыми буками и грабами. Сыроватый, но теплый встречный ветерок дул в лицо и словно предлагал им провести дегустацию лесных запахов. Пахло в лесу прелостью и известью, сырой дубовой корой. Андрюсу даже показалось, что ветер разносил по лесу и запах хвои, хотя ни одной сосны или ели он вокруг себя не видел.
Минут пятнадцать спустя Филипп остановился.
– Achka, ici!
[61] – скомандовал он собаке, и она подбежала к мальчику, выжидательно уставилась на него.
– Piste!
[62] – последовала следующая команда.
И овчарка приподняла морду, будто бы принюхиваясь. А может, она и действительно принюхивалась, ведь почти сразу потянула поводок в сторону от тропинки и повела их куда более резвым шагом за собой.
Андрюс, старавшийся не отставать от Филиппа, не переставал удивляться, как легко и быстро идет слепой мальчик, держась лишь за поводок овчарки. И идет ведь уже не по ровной тропинке, а по траве и опавшим листьям!
Внимание Андрюса отвлекла белка, пробежавшая по полянке между двумя деревьями и быстро вскарабкавшаяся на ствол бука. От этой белки повеяло чем-то таким родным и далеким!
– Ты видела? – Он обернулся к Барборе, показывая на дерево, по которому только что убежал вверх юркий рыжий зверек.
– Нет, – ответила Барби, вынырнув из своих мыслей.
– Тут как в Литве! Такой же лес, – Андрюс еще раз оглянулся на мощные деревья, росшие на уважительном расстоянии друг от друга.
– Нет, – Барби мотнула головой, не соглашаясь. Но и улыбнулась сразу. – Ты просто скучаешь по дому!
