Рядом с ним гордо восседал плечистый старик. На его груди широким веером красовалась белая борода. Время от времени он поднимал вверх большой мясистый нос и как будто принюхивался. Его зеленые глаза застыли на морщинистом, черном от загара лице.
Это был старый мореплаватель, гордость деревни.
За его плечами прятался усатый толстяк, маленький раздражительный почтмейстер. Шестидесятилетний пенсионер, он выделялся в этом ряду тем, что не всегда испытывал только добрые чувства.
Так выглядело общество на скамьях для именитых особ.
За ними расположились деревенские жители. Первые три ряда заняли женщины: справа пожилые, в центре — замужние молодки. Девушки теснились на левой стороне, смеясь и перешептываясь.
Мужчины разместились за женщинами на четырех рядах. Высокие и широкие, усатые и бритые, но у всех на лицах было одно и то же выражение спокойствия и простодушия.
Все смотрели в одну сторону, на громадный вяз, ветки которого, словно своды, раскинулись над всей площадью.
На нижних ветках висели маленькие фонарики, на верхних — разноцветные венецианские фонари.
Под вязом разместился скромный кукольный театр. По обе стороны театра перед именитыми особами сидели на школьных скамейках дети. Мальчики справа, девочки слева. Подобно взрослым, они тоже смирно ждали.
Занавес маленького театра был опущен, зато можно было полюбоваться изображенным на нем ослом в очках. Он восседал в кресле и держал книгу, а перед ним на коленях сидел маленький мальчик: осел давал ему урок. Над ослом и мальчиком снисходительно и лукаво улыбалась маска с опущенными глазами в венце из плюща.
За театром темнела церковь с глубоким портиком. Над церковью, ее тенью, театром, жителями деревни, фонарями и громадным вязом простиралось наэлектризованное лунное апрельское небо.
Я до сих пор так и не знаю, что же произошло на самом деле. От восторга я не понял, был ли тот чудесный спектакль сочинен только лишь для очарования глаз и ушей…
Сначала за кулисами раздался дрожащий, мудрый и волнующий голос старика, который за одну секунду растопил мое сердце. Он поведал о том, что за кулисами готовится спектакль, объявил имена персонажей и обратился с просьбой верить им. Ибо герои спектакля будут смеяться, плакать, любить и ненавидеть ради зрителей, то есть жить и страдать, как живут и страдают живые люди…
После этой краткой торжественной прелюдии поднялся занавес, и все увидели сад и садовника. В саду было обилие фруктов. Садовник так гордился садом и так зазнался, что с презрением смотрел на всех соседей. У него была молодая жена и сын, прекрасный как день. Они бегали под деревьями и ловили больших голубых бабочек. Садовник гордился женой и сынишкой почти также, как дынями и сливами. Он даже запретил им ходить в гости к соседям, и сын и жена покорились.
И вот в одно прекрасное утро мимо сада проходил усталый нищий старец, изнемогавший от голода и жажды. Персик свисал за ограду на дорогу. Нищий сорвал его и поднес ко рту. Неожиданно появился красный от гнева гордец-садовник и бросился на беднягу! Ударом палки он выбил персик из рук нищего. Персик упал на дорогу, а нищий покорно, без жалоб ушел.
Так вот, знайте, это был святой Теотим. Как раз в это время он странствовал по своим делам, то есть по делам Господа Бога. Декорация сменилась, и появился сам Господь Бог на облаке. Он страшно рассердился и говорил о садовнике в таких выражениях, что вся публика задрожала от страха, особенно молодые девушки. После этого он удалился в сердцах, гневный и грозный, а бой барабана за кулисами имитировал раскаты грома. Господь Бог пылал гневом и собирался отомстить за своего святого.
Снова сменились декорации, вместо неба появился земной сад. В саду беззаботно бегал и играл ребенок Между тем из-под персикового дерева святого Теотима за мальчиком следила старая колдунья, сверкая горящими, как уголья, глазами. Она подобрала персик, лежащий на дороге.
Ах! Как вкусен был тот персик! Он до сих пор у меня перед глазами. Нежно облизав розовую мякоть, колдунья положила его под дерево.
Ребенок прошел мимо, увидел персик, откусил кусочек и упал без чувств. Колдунья бросилась на него и унесла в небо.
Прошло несколько лет. Теперь на сцене табор цыган. Там среди них живет мальчик. Он подрос, но потерял память. Ибо колдунья отравила персик Откусив кусочек, он забыл прежнюю жизнь. К тому же он ожесточился. И стал у цыган самым отъявленным проказником: лгал, воровал, без повода хватался за нож, точно некто его вдохновлял. Все его боялись.
А что же его родители? Он давно о них забыл. А они помнили о нем всегда. И были очень несчастны. В саду по-прежнему в изобилии зрели фрукты, а садовник даже не думал их собирать. Он постарел. Представьте, что тайно от жены он плакал все ночи напролет. От печали у него поседели волосы, а в сердце не осталось ни капли гордыни. Он и его жена жили одной надеждой. «Малыш вернется», — успокаивали они себя. И ждали его днем и ночью. Их дверь была всегда открыта, чтобы он мог войти в дом, когда бы ни пришел.
Но вот однажды ночью появились цыгане. Они прятались в лесу.
Между тем в тот же самый вечер старый нищий пришел просить милостыню. Он был голоден и хотел пить. Садовник вспомнил его и дал ему полную корзину персиков. Нищий взял один персик, но есть его не стал, только надкусил и сказал садовнику: «Храни бережно этот персик в изголовье постели и наберись терпения. Нет-нет, да кто-нибудь его и съест». И исчез. Это был святой Теотим.
Прятавшиеся в темном лесу цыгане увидели красивый сад. И все как один подумали: «Садовник богат. Тут есть, чем поживиться». Выбор пал на мальчишку, самого ловкого вора в таборе.
Луна скрылась, стало темно, ухала сова, мальчик перелез через ограду. Вот он подходит к дому, находит дверь, ищет наощупь замок. Но его руки наталкиваются только на пустоту… В этом странном доме не боятся воров, и потому дверь посреди ночи распахнута настежь.
