Уголовник загнул второй палец.
– Готов очко любому вылизывать, чтобы только мимо тебя прошли. Это три. Как тебя еще не опустили, я вообще не в понятках. Далее. С «активом» сотрудничал? Сотрудничал. Знаешь, что с такими в зонах делают? На нож ставят. Это четыре.
– И наверняка он «куму»
[14] стучал, – подлил масла в огонь Ходжа. – Иначе никак.
– Стучал? – спросил Зажим, вперив в съежившегося от страха зэка колючий взгляд.
– Н-нет… Зажим, послушай, – залепетал Сава. – Я никогда… честно…
– И взгляд у тебя ненормальный! – продолжал распаляться Зажим. – Как будто специально косишь зенками! Что, пакость задумал какую-то?!
– Скорее всего, – поддержал зэка Ходжа.
– Я вижу насквозь людей. Я вижу всю изнанку, нутро с потрохами. Так вот, Сава. Ты гнилой человек, – подвел итог Зажим. – Толку от тебя – ноль. Вощем-та, вот тебе и пятый пункт. Ты хоть бабу когда-нибудь трахал? Признайся? Что там у тебя в руках, валенок? Ходжа, забери!
Прежде чем Сава успел спрятать клочок бумаги, Ходжа ловко выхватил его из рук зэка и передал Зажиму.
– Какая-то открытка, по ходу, – заметил Ходжа. – Мятая вся. Не иначе Сава срать собрался, бумажку готовил.
Зажим включил фонарь и, расправив открытку, пробежал глазами по тексту.
– Че за бред? – скривился он брезгливо. – Стишки какие-то мудацкие… Да и те не в рифму…
Перевернув на другую сторону, увидел на обороте открытки большой белый гриб, окруженный травой.
– Это… от моей жены, – не глядя на зэка, вымученно произнес Сава.
– Ха-ха! – засмеялся Ходжа. – И нашлась же дура? Грибочки любит, да?
Зажим пожал плечами:
– На свете много баб. Есть нормальные. А кому-то нравятся вот такие, – он брезгливо ткнул пальцем в Саву.
– А ты своей бабе изменял? – допытывался Ходжа у Савы. – А? Не менжуйся, мы никому не скажем. Как ты ее чпокал? По рабоче-крестьянскому? Или по Камасутре? Кверху ногами, в гамаке и с веником в жопе?
Сава покачал головой.
Зажим протянул руку к бутылке и отхлебнул. Глотку обожгло, в голове появилась приятная легкость.
– А мы щас это исправим, – сказал он. – Ну-ка, валенок, снимай штаны.
Сава вжал голову в плечи, став похожим на дряхлую черепаху, которая увидела приближающегося охотника с большим камнем. Камнем для кромсания панциря.
– Не надо, – пискнул он.
– Надо, валенок, – ухмыльнулся Зажим. – Расчехляй пердак. Будешь трахаться. А не то сами из тебя девочку сделаем. Эй, Але!
Женщина не шелохнулась.
– Задеревенели. Оба, – сказал Ходжа, возбужденно облизываясь. Зажим протянул зэку бутылку, и тот сделал долгий глоток.
Подойдя к Саве, Зажим приказал:
– Снимай. Снимай штаны, толстяк.
Сава поднял на зэка умоляющий взгляд.
– Давай.
Пошатываясь, Сава поднялся на ноги. Непослушными пальцами медленно расстегнул пуговицы на ширинке.
– Зачем вам это надо? – помертвевшим голосом произнес он.
– Шевелись! – прикрикнул Зажим. – Ходжа, спирт.
Зэк услужливо поднес ему бутылку, и Зажим рявкнул Саве:
– Открывай рот. Быстро! Или мне твою пасть мочегоном
[15] разжать?! Как домкратом?!
Сава послушно разинул рот, и Зажим с силой впихнул ему между зубов горлышко бутылки.
– Пора стать настоящим мужчиной, Сава, – сказал он, насильно вливая зэку огненную жидкость в глотку. – Отдай жену дяде, а сам иди к б…ди.
Сава закашлялся, отплевываясь. Нутро вспыхнуло жаром, словно там кузнечными мехами раздували угли.
– А теперь снимай штаны!
Когда мятые брюки Савы были спущены до лодыжек, Зажим толкнул его на женщину.
Ходжа заулюлюкал, хлопнув в ладоши. Нос лишь холодно улыбался. Он сидел на одеяле, раздвинув колени, и неторопливо, с хрустом, поочередно разминал пальцы.
– Пожалуйста, – заныл Сава. – Я прошу…
– Ходжа, – скомандовал Зажим, и зэк нетвердым шагом двинулся к женщине. Склонился над ней, ощерившись в яростной улыбке.
– Ку-ку, цыпа, – прошипел он, раздирая на ней остатки тюремной блузки. В тусклом свете фонаря мелькнули налитые груди. – Эй, Але! Ух ты сочненькая какая… будто сливка спелая… только что с деревца…
Женщина хрипло дышала, не предпринимая никаких попыток сопротивляться. Даже оставшись полностью обнаженной, она просто лежала и смотрела на склонившихся над нею мужчин. Сава беззвучно плакал, уткнувшись головой в холодную землю.
– Ну? Чего улегся? – раздраженно спросил Зажим. Пихнул ногой в ягодицы Савы, оставив на бледной коже грязный отпечаток. – Але тебя хочет.
Ходжа погладил грудь женщины. Она была упругой, сосок затвердел, и зэк почувствовал, как где-то внизу живота у него сладко заныло. На лбу выступили крупные капли пота.
– Да на хрен его, Зажим, – тяжело дыша, проговорил он. – У этого валенка не стоит… Разве не видно?
Несколько секунд Зажим с омерзением разглядывал хнычущего Саву, после чего плюнул ему на спину:
– Отползай прочь, слизняк. Только не оставляй за собой сопливый след.
– Не надо, – выдавил из себя Сава. Неуклюже елозя на земле, он принялся натягивать брюки. – Не… надо. Пожалейте.
Пока он испуганно бубнил, Ходжа торопливо скидывал с себя одежду, не сводя плотоядного взгляда с женщины.
– Зажим!! – воскликнул Сава, видя, как зэк, похотливо дыша, уселся на зэчку. – Зажим, останови его!!!
Неизвестно, сколько бы он продолжал призывать на помощь, как сильный удар в ухо заставил его умолкнуть. Сава ошарашенно затряс головой. Удар был настолько мощным, что ему показалось, будто рядом с ним разорвалась граната.
– Не надо, – едва ворочая языком, прошептал он. Все звуки воспринимались так, словно он находился под водой, а голова смахивала на улей с пчелами, по которому шарахнули палкой.
Зажим ударил снова, и Сава мешком свалился на землю. Очки слетели, и все происходящее превратилось в огромную размыто-шевелящуюся массу. На его глазах выступили слезы.
– Не… надо…
Зажим наступил ногой на его лицо, сплющивая каблуком толстую щеку.
– Давай быстрее, – крикнул он Ходже. – Ты здесь не один.
Сава закричал, и он ударил его ногой. Носок ботинка попал зэку в висок, и он отключился.
Женщина что-то пробормотала. Ее руки поднялись и опустились.
