Тьма исчезла в провале пещеры. Разгладилось море, где успели скрыться молодые кракены. Не больно-то вы нам помогли, зло подумал Всеслав.
Молли сжалась в комочек, колени у самого лица, и кричит, кричит так, что внутри у Всеслава всё обрывалось. Что ей отдать? Кровь? Жизнь? Забирайте всё! Только пусть она живёт!..
Анея Вольховна упала на колени рядом с Молли, сама еле жива, краше в домовину кладут, – а туда же, помогать, силой делиться!
Едва коснулась мокрого лба – так сама дёрнулась, зашипела злой кошкой.
Коротко и тревожно проскулила что-то плачущее Таньша. Часто-часто замигала Яринка, так и не отпуская руки Сэма, только и успевавшего спрашивать: «Что с ней? Что с ней? Ранена? Что?!»
А лорд Спенсер, единственный, не кинувшийся к Молли, молча стоял, глядя на решительно направлявшихся к ним герцогов.
Бедфорд, Сомерсет, Девоншир… ну и остальные. Дюжина.
А егеря? Где егеря? Всеслав заставил себя оглядеться.
Что, никого нет? Куда ж подевались?
Тишина повисла над Островом Крови.
* * *
– Если вы хотели покинуть сию юдоль, миледи, то сейчас самое время, – сквозь зубы проговорил девятый эрл. – Аномалия, похоже, расправилась со стрелками, но мои собратья в полном порядке и направляются прямо к нам…
Анея Вольховна, только что бормотавшая что-то, прижавши пальцы обеих рук к вискам Молли, медленно подняла голову.
Как никогда походила она сейчас даже не на старую покоричневевшую деревянную фигуру, вырезанную из цельного корня невесть когда, но на сказочную Костяную Ногу, стража Костяного же Предела, мира мёртвых, куда живым хода нет.
Белёсые глаза, затянутые мутью. Пальцы со внезапно удлинившимися ногтями. Крючковатый нос. Анея Вольховна, глядя на приближающихся пэров, потащила из-за пояса кривой ножик, с лезвия его капала свежая кровь.
Шагая к ним, герцоги и пэры то и дело начинали озираться, глядя себе под ноги. Нетрудно было догадаться, что они там видели – мёртвые тела егерей, над которыми пронеслось тёмное крыло.
Герцоги остановились. Анея Вольховна молча глядела на них, они на неё.
Спенсер кашлянул.
– Мне кажется, леди и джентльмены, что случившееся позволяет нам, гм, спокойно разойтись после этого прискорбного эпизода…
Ему никто не ответил. Сразу за Сомерсетом и Девонширом башней возвышался маркиз Дорсет, и он единственный глядел прямо в глаза Анее Вольховне.
– Оставьте девочку и уходите, – с трудом выговорил Сомерсет. – Уходите. Враг моего врага далеко не всегда мой друг, но…
– Какой же он вам враг-то был? – каркнула старая колдунья. – Это у вас как в семье бывает, муж с женой поругались, а жена горшки да плошки переколотила.
– Неважно, кто он нам, – вступил лорд Перегрин Кавендиш, он же герцог Девоншир. – Это аномалия, вот и всё. Аномалии непредсказуемы. Мы повторяем: уходите, вы все. Вы, Джонатан, поступайте как считаете нужным, у нас сейчас проблемы поважнее ваших. Хотя на вашем месте я бы отправился в длительное морское путешествие. «Виктория Регия» через три дня отплывёт в Бхарат. Тёплые моря, тропики, пальмы и все удовольствия. А мы уж тут сами как-нибудь разберёмся.
Лорд Спенсер заскрипел зубами, но сказать ему ничего не дала Анея Вольховна.
– Никого мы вам не оставим, kasatiki, даже и не думайте. Ну, хочешь силушкой со мной померяться? Давай выходи на честный бой!
– Может, ещё и голову самому себе отрезать? – невозмутимо возразил лорд Перегрин. – Вам всё равно не уйти.
– Тогда она выпустит его снова, – жутковато осклабилась правнучка Полоза. – И тут уж никакие ухищрения ваши его не сдержат. Ну, попробовать хотите, господа?
Господа молчали.
– Так мы пойдём, значит, – суховато и деловито сказала Анея Вольховна, глядя на них своими бельмами. – И, джентльмены, я бы границу-то провела. По южному краю наших гор. И не нарушала б её. Ведь слово джентльмена – это слово джентльмена, не так ли? И то, что «джентльмен к югу от Карн Дреда не отвечает за джентльмена к северу от него же» – это ведь выдумки и враки?
Её, похоже, не слушали.
– Оставьте девочку и уходите.
Анея Вольховна пожала плечами.
– Неразумные вы. Дар вам зачем даден? Чтобы хранить, помогать, беречь. А вы с ним что сделали?
Ей никто не ответил.
Она вновь пожала плечами, нагнулась низко, так, что скрылось лицо.
А когда разогнулась, прямо в глаза лордам и пэрам глянуло уже не человеческое существо. Истинный страж Костяного Предела, в своём истинном виде, не маскирующийся пусть даже и под страшную, но всё-таки старуху.
Существо без определённых черт. Лордов не испугаешь каким-нибудь скалящимся черепом или обнажившимися костями. Пробирало не это – а прикрывшаяся истинная суть смерти и того, что могло ждать за нею.
Бескрайние серые пространства мучений. Растворение, растягивание, истончение, исчезновение. Угасание, ужас последних искр сознания.
Нетопырь надвигался чёрной пустотой, отсутствием всего, даже мрака; а здесь под истлевшими коричневыми одеяниями клубился белёсый туман, и в нём неизбежно утонуло бы и погасло всё – память, сознание, личность. Смерть вдруг предстала не единым мигом, но страшным, на века растянувшимся исчезновением, чудовищной пыткой.
Пэры попятились. Не растерялись только двое из них, всё тот же маркиз Дорсет, скомандовавший что-то вроде «атака!» остальным благородным леди и джентльменам, да герцог Бедфорд, с проклятием ринувшийся прямо на старую Анею, да так прытко, что оказался проворнее и Таньши, и Всеслава.
Лорд Спенсер тоже кинулся было, но не успел.
Существо, возникшее на месте Анеи Вольховны, вскинуло руку, защищаясь от стремительного выпада. Белый клинок пропорол коричневые лохмотья, вспыхнул, раскаляясь.
Левая рука Стража (вернее, Стражницы) коснулась герцогского плеча.
Это был не удар, не атака, а именно касание, почти что нежное.
Нежное и со вздохом, словно не хотелось ей до срока забирать не отжившего своё.
Герцог застыл, широко раскрытыми глазами глядя на жуткую маску. Клинок выпал из ослабевшей руки, зазвенел по камням, а мгновение спустя повалился резко и сам Бедфорд.
Остальные отшатнулись. Все, за исключением Сомерсета.
Вскрикнул, видя падающего Бедфорда, и кинулся прямо на Анею.
Смелый человек, он, однако, похоже, просто забыл о существовании оборотней, а те уже успели прийти в себя. Всеславу хватило одного движения, чтобы сбить герцога с ног; а Волка притиснула к земле, распахнув пасть и яростно глядя прямо в глаза.
– Спокойно, kasatiki, уже всё. – Страшный призрак, выходец из потустороннего мира, исчезал. Жутковатая старуха, его сменившая, представала сейчас писаной красавицей. Правда, нож у горла пэра она всё равно держала.
