И чем дольше сражался Медведь рядом с ней, тем яснее, тем отчётливее ощущал её, утонувшую в яростном сиянии, отражающую натиск тёмной пустоты.
Чувствовал, как бьётся её сердце, – да не одно, два! Целых два сердца – кто-то очень сильный помогал им сейчас, и могла это быть только Анея Вольховна.
Где-то совсем близко она, старая чародейка!
Серой молнией метнулась Волка, оттолкнула, встала рядом.
Однако даже оборотни не могли справиться с бестелесным врагом. Сдерживали его, но и только.
…Таньша, Всеслав. Милые мои – оборотни бились рядом с ней, и силы прибавлялось. Но недаром тогда, под Чёрной Горой госпожа Старшая тоже всего лишь остановила этого врага, остановила, но не победила.
Да и как ты победишь тень, пустоту, отсутствие? Бездну можно наполнить, но как наполнить не имеющее дна?
Казалось, ни одна из сторон не может взять верх. Молли и оборотни упрямо отбивались, тёмные тени налетали и вновь отползали, изорванные и пронзённые, словно пустые плащи.
Два сердца в груди, щедро поделилась с ней госпожа Старшая, одна беда – не может головы своей приставить, не может сказать, что делать.
Сама решай, Моллинэр Эвергрин! Долго тебе так не простоять даже и с двумя сердцами в груди.
Ну, идите сюда, вы все – она широко раскинула руки-ветки, словно приглашая. Идите сюда, вот ваш шанс.
Тени послушно качнулись вперёд – странные они всё-таки: в чём-то и разумные, и хитрые, а в чём-то – поистине словно голодные бродячие псы.
Тёмный прилив нахлынул, волна жадной пустоты грозила вот-вот захлестнуть, светящееся древо грозило вот-вот исчезнуть, а за спинами одолевающей нечисти, кем бы она ни была, из тьмы выступало совершенно иное существо.
Молли ощутила его мгновенно. Смутное, слабое, рассеянное – собралось вместе, слилось воедино, воплотилось, едва она позвала к себе.
Ему не терпелось.
Существо напоминало громадного нетопыря, исполинскую летучую мышь. Конечно, это была лишь видимость, и под наспех напяленной маской Молли ощущала совершенно иную сущность, куда более чуждую, чем даже Зверь Земли. И была она…
Молли ощущала угрозу – и пустоту, даже нет, не просто пустоту – бездну. Зверь Земли казался ей грозным и могучим, а эта бездна, поглощающая всё, пугала почти до судорог.
Бездна, жадно, алчно собирающая то, что остаётся от магии.
То, что остаётся от магии.
Время замерло.
Куда девается та самая «сила» после того, как она потрачена? Обращается во что-то иное, верно? Дрова жарко пылают в очаге, пляшет пламя, даруя тепло и свет, – но всегда остаётся зола.
Она не думала об этом. Мимоходом упоминала об этом как-то госпожа Старшая – да уж больно спешила о другом, куда более важном тогда рассказать.
Остаётся что-то от использованной магии. И должна эта зола куда-то деваться. Кто-то должен чистить камины и трубы. Кто-то должен улавливать раскатывающееся эхо магии, должен прибирать остатки магии «дикой», Зверями не упорядоченной.
И, похоже, этот кто-то очень-очень не любил свою работу. Жадно искал в золе хоть крошечный живой уголёк, хоть крупицу яркого огня. Огня, понятное дело, не простого – магического.
Нетопырь расправлял крылья. Огромный, он простёрся, занимая всю пещеру. И он не летел – медленно плыл сквозь серый свет, словно громадное чучело. Крылья раздвинуты и почти не шелохнутся. Не видно глаз, вместо пасти – овал черноты.
«Ты пришла… – услыхала Молли свистящий-шипящий выдох. – Ты моя отныне».
Холод великой пустоты окутывал Молли, холод, в котором тонут и память, и дружба, и даже любовь. Она хотела оглянуться на своих спутников, увидеть ещё раз Медведя, но не смогла – время едва текло, и оба сердца в груди бились теперь медленно-медленно.
«Хочешь чего-то?» – спросил вдруг Нетопырь. Тени отползали, исчезали, таяли – и Молли вдруг показалось, как из-под накинутых тёмных плащей словно бы мелькнули знакомые лица собравшихся на Острове Крови пэров.
Хозяин Найт-холла, герцог Девоншир, лорд Перегрин Кавендиш. Маркиз Дорсет. Ба, старик Норфолк! Надо ж, какую прыть являет…
Словно в театре масок, когда одно движение – и ты узнаёшь лицо, скрытое под личиной.
Но как?.. Почему? Каким образом?..
Мысль мелькнула и пропала, потому что огромный Нетопырь приближался.
Он больше не говорил. Пустота глядела бесчисленными глазами, пустота говорила с нею, но не словами, и Молли видела, стоя посреди застывшего времени:
…она сама, в роскошном платье, тёмно-синем с золотым, с маленькой графской короной, входит в ворота огромного замка, цветущего, увитого плющом, мирного, прекрасного, залитого весенним солнцем, где-то далеко на юге Королевства.
…многочисленная челядь склоняется перед ней, благородной Блэкуотер, первой графиней… титул почему-то не разобрать, наверное, любой, какой она пожелает…
…и родители рядом, и братик Билли, и Фанни – живая, здоровая Фанни!..
…а вот она же, Моллинэр Блэкуотер, на балу, и папа ведёт её под руку, представлять Её Величеству!..
…что это, свадьба? Её свадьба? Платье, тяжёлое от сверкающих бриллиантов… диадема… публика в соборе… весь цвет Империи… И жених – кто это рядом с ней? Лица не разглядеть, только строгий чёрный фрак…
…а теперь – что это? – усыпальница королей? Что она, Молли, здесь делает, среди толпы, на сей раз в глубоком трауре?..
Боже, собор, главный собор Столицы! Здесь хоронят всех знаменитостей, что не из королевской семьи, здесь коронуют новых правителей – почему её ведут два разодетых в пух и прах пэра – в старинных камзолах, кружевных воротниках, с резными жезлами – ведут, а впереди ждёт архиепископ в белом облачении, в тиаре, и – боже, боже! – держит двумя руками подушечку лилового бархата, а на ней – что, корона? – да, да, корона! Корона великой Империи!..
Она – королева? Она, Молли Блэкуотер, дочь простого железнодорожного врача?
Какая разница, всплыло в сознании, словно кто-то обращался к ней. Неважно, кто ты. Важно, кем ты можешь стать. Прими то, что в тебе. Сделай правильный выбор. Я помогу тебе, а ты поможешь мне.
Я помогу тебе, Зверь? Но как?
Вместо ответа вновь замелькали видения – смутные облики каких-то существ, подобных клубящимся тучам, в глубине которых сверкали острые, режущие огни, словно бы глаза. Могучие, грозные и неодолимые, они опускались на нечто, полыхающее беззвучным багровым пламенем посреди вечной тьмы.
Наш мир, огорошенно подумала Молли.
Катаклизм.
Планета, белая, синяя, зеленоватая, голубая с вкраплениями коричневатого, сейчас казалась огненным метеором. Всё кипело и полыхало, протуберанцы взрывов взмётывались с поверхности. Казалось, крошечному шарику, тонущему в космической тьме, сейчас придёт конец.
