В странствиях Спиридонов много работал – не только подгонял чужие программы под свою методику, но и обогащал ее увиденными у других приемами. За новаторство он никого не ругал, но просил ему сообщать о находках, продолжая совершенствовать комплекс. Даже в самом начале эта работа дала ощутимые результаты, выбив самый сильный козырь из рук противников – самоз оказался не таким уж косным; те, кто им занимался, могли удивить противников.
После окончания межведомственных соревнований Спиридонов на радостях пообещал Варе, что начнет ее тренировать. Более того – он принял решение создать специальную женскую группу сначала у себя на тренировочной базе, а затем распространить эту практику на все динамовские клубы.
Чтобы не тянуть кота за хвост, Спиридонов записался на прием к Ягоде. В тот же вечер Генрих Григорьевич позвонил ему сам:
– Ты там у меня на завтра записан, – сообщил он так, словно Спиридонов того не знал. – Хорошо, а то я уж хотел за тобой посылать…
– По какому поводу? – поспешил уточнить Спиридонов.
– Есть повод, – уклончиво ответил Ягода. – В общем, подходи, буду тебя ждать.
* * *
Зима еще не наступила, но с неба уже сыпал мелкий снежок.
Спиридонов скучал в приемной Ягоды, вспоминая все, что было связано с этим местом. В основном вспоминались чаепития – пустой чай с Дзержинским, сладкий чай то с вареньем, то с пастилой у Менжинского. Странно, но после таких угощений у Спиридонова всегда начинался какой-то подъем сил, какая-то бодрость…
Дверь открылась, и на пороге появился Власик с папочкой под мышкой. Он тепло поздоровался с учителем:
– Виктор Афанасьевич! Жаль, не знал, что вы сюда собираетесь…
– Я экспромтом, – ответил Спиридонов. – А ты здесь какими судьбами?
– Плохими, – честно ответил Власик. – Боюсь, на моего покушаться намерены троцкисты недобитые. У Генриха Георгиевича есть информация, что троцкистское подполье думает ухлопать кого-то из ЦК. Кого – не знают, потому всех поставили в известность. Эх, думаю, до Нового года некогда будет спину разогнуть.
– Плохо, – посочувствовал Спиридонов. – Но за твоего я спокоен. Не думаю, что на него кто-то будет покушаться, у него охрана самая лучшая.
– Спасибо на добром слове, – просиял Власик. – А я вам информацию-то накопал, что вы просили.
Спиридонов внутренне сжался, стараясь внешне оставаться спокойным.
– И что там?
– Понятия не имею, – пожал плечами Власик. – Я не смотрел. И нарочного с такой папкой послать вам некого. Вы могли бы подскочить к «Астории», завтра, скажем?
– Не знаю еще, – честно сказал Спиридонов. – Посмотрим, как сложится разговор с Генрихом Григорьевичем. Позвони мне, лады?
– Уговор, – ответил Власик, и они попрощались.
В кабинете Ягоды, кроме его хозяина, никого не было. Пока Спиридонов ждал, за окнами повалил мягкий мокрый снег. Ягода стоял у окна и смотрел на снегопад. На столе не было ничего, кроме одинокого полупустого стакана в подстаканнике.
– Скажи мне, Виктор Афанасьевич, – елейным тоном начал нарком, и Виктор Афанасьевич сразу почувствовал неладное, – что отличает верного ленинца от врага народа?
– Ну вы и вопросы задаете, Генрих Григорьевич, – недоуменно ответил Спиридонов. – А чем гвоздь отличается от партсобрания?
– Уточню, – сказал Ягода, возвращаясь за стол, – какие качества врага народа отличают его от верного ленинца?
Подумав, Спиридонов ответил:
– Полагаю, основной чертой поведения врага народа является ненависть к советской власти.
– А зима – это время года, когда холодно и снег, – вздохнул нарком. – Хотя снег вот пошел, а до зимы еще два дня…
Он отхлебнул чаю из стакана и поморщился.
– Лана, будьте добры, сообразите нам с товарищем чаю. Тот, что вы сделали, уж простыл совсем, – попросил он.
Тут же, словно призрак, в дверях возникла юная девушка с подносом. На подносе парили две чашки, рафинад в широкой хрустальной сахарнице. Традиция поить гостя чаем сохранялась, несмотря на то что Чрезвычайная комиссия, довольно долго пробыв управлением, выросла в наркомат.
– Запомните, Виктор Афанасьевич, – сказал Ягода, накладывая рафинад себе в чай и размешивая ложечкой, – основными качествами врага народа являются его подлость, коварство и готовность к предательству.
– Логично, – согласился с ним Спиридонов, отхлебнув чаю, чтобы скрыть замешательство. Он не понимал, к чему клонит нарком. Хорошо, что чай успел подсластить.
Ягода вздохнул и вытащил из стопки бумаг на столе газету «Рабоче-крестьянская милиция» с портретом Сталина, пожимающего руку наркому связи товарищу Рыкову на первой странице. Впрочем, ему нужна была фотография на последней странице газеты. С фотографии на Спиридонова, блаженно улыбаясь, смотрел наголо бритый Вася Ощепков в окружении восхищенно глядящих на него милиционеров. За их спинами виднелась часть транспаранта с каким-то лозунгом о мировой революции.
– Почитаешь статью или лучше я перескажу? – спросил Ягода.
– Перескажите, если вас не затруднит… – Спиридонов напрягся.
– Вкратце так… – Нарком сложил газетку вчетверо. – Твой дорогой друг Ощепков решил, что подготовки красноармейцев ему мало. Он провел у себя инструкторские курсы, на которых присутствовал некий Александр Рубанчик из Ростова-на-Дону, милиционер. Тот был так восхищен, что договорился с руководителем Центральной высшей школы милиции, где проходил курсы повышения квалификации, чтобы тот… Ощепков наш… провел там показательные выступления. Ощепков упрашивать себя не заставил, прибыл со всем своим армейским кагалом.
Неожиданно Ягода хряснул кулаком по столу, так что чашки подпрыгнули, звякнув о подстаканники.
– Разрази его гром, это просто похабщина! – вырвалось у него злобное. – Такое впечатление, что у нас нет своей системы подготовки! Давно пора распространять самоз и среди курсантов ОГПУ, в массовом порядке! Конечно, после принятия ими присяги, – спешно добавил он, глядя на недобро прищурившегося Спиридонова. – Виктор Афанасьевич, вы как хотите, но я считаю, что это попросту возмутительно…
Спиридонов был с ним согласен.
– …и думаю, что этого выскочку все-таки стоит окоротить… Как вам будет угодно, а я дал указания товарищу Лившицу, чтобы он разобрался, что это за гусь.
Спиридонов почувствовал, как по спине у него пробежал холодок. Кто его знает, что это за Лившиц, сам Виктор Афанасьевич с ним не сталкивался, а в ОГПУ… то есть НКВД, по слухам, работали отнюдь не одни ангелы с крылышками. А если быть точным, согласно слухам, среди чекистов немало таких, кому просто нравится властвовать над чужой жизнью и смертью. Дай им волю – они и на Христа нароют расстрельную статью…
И самое страшное – Спиридонову иной раз казалось, что и Ягода из их числа.
