– Меня зовут Солнышко, я новая подруга Лоры. Иногда меня называют Солнце – это сокращенно.
Он улыбнулся.
– А тебе как больше нравится?
– Солнышко. Вас часто называют грабителем
[24]?
– Боюсь, это издержки моей профессии.
Лора провела их в зимний сад, и Солнышко убедилась, что гостю достался лучший стул. Она многозначительно посмотрела на Лору.
– Может, я сделаю чаю?
– Было бы очень любезно с твоей стороны, – ответила Лора, жалея о том, что не сбегала в туалет перед приездом мистера Квинлана.
Пока Солнышко была в кухне, мистер Квинлан прочитал Лоре завещание. Оно было простое и понятное. Энтони благодарил Лору за ее работу и дружбу, но в особенности – за безупречный уход за домом и всем, что в нем находилось. Он хотел, чтобы Лора унаследовала все его имущество при условии, что она будет жить в доме и сохранит розарий в таком же состоянии. Он знал, что Лора любила дом почти так же, как он, и умер со спокойной душой, так как знал, что она будет и дальше присматривать за домом и «наилучшим способом воспользуется счастьем и покоем, которые дом предлагает».
– Итак, дорогая, теперь это все ваше. А помимо дома и его содержимого имеется приличная сумма в банке, и все гонорары за его произведения теперь будете получать вы. – Мистер Квинлан взглянул на нее поверх очков в роговой оправе и улыбнулся.
– А вот и чай. – Солнышко ввалилась в зимний сад, открыв дверь локтем, и шла к столу так медленно, будто канатоходец.
Суставы ее пальцев побелели от тяжести подноса, из крошечного рта в форме бутона розы высовывался кончик языка – признак мучительной сосредоточенности. Мистер Квинлан вскочил на ноги и освободил ее от тяжелой ноши. Он поставил поднос на приставной столик.
– Мне разлить чай?
Солнышко покачала головой:
– Мама у меня есть
[25]. Она на работе.
– Совершенно верно, юная леди. Я имел в виду, могу ли я налить вам чаю?
Солнышко минуту обдумывала его вопрос.
– А ты умеешь?
Он улыбнулся:
– Думаю, тебе следовало бы мне показать, как это делается.
После трех мастерски налитых чашек чая и двух пирожных с заварным кремом, съеденных под пристальным взглядом Солнышка, визит мистера Квинлана подошел к концу.
– Ах да, еще кое-что, – сказал он Лоре. – Третье условие завещания.
Он передал Лоре запечатанный белый конверт, на котором было написано ее имя почерком Энтони.
– Полагаю, что в письме вы найдете больше подробностей, но Энтони пожелал, чтобы вы, приложив все усилия, вернули как можно больше вещей из кабинета их законным владельцам.
Лора, вспомнив ломящиеся от тяжести предметов полки и переполненные ящики, сочла это задание чудовищным.
– Но как?
– Даже представить не могу. Но Энтони явно верил в вас. Возможно, все, что вам нужно сделать, – это немного поверить в себя? Уверен, вы справитесь.
Лора не была так уверена. Годами терзаемая неуверенностью в себе, она была неверующей. В свои силы – в особенности.
– У нее были прекрасные рыжие волосы, между прочим.
Он взял в руки фотографию Терезы.
– Вы с ней встречались? – спросила Лора.
Он, с тоской глядя на фотографию, обвел пальцем контур лица.
– Несколько раз. Она была просто изумительной женщиной. Ох, а когда выходила из себя, в ней просыпался необузданный нрав. И тем не менее, мне кажется, все мужчины, которые ее видели, хоть чуть-чуть, но попадали под ее влияние. – Явно с неохотой он вернул фотографию на место. – Но Энтони был для нее единственным. Много лет он был не только моим клиентом, но и другом, и я никогда не видел парня, который любил кого-то больше, чем он любил Терезу. Ее смерть просто разбила ему сердце. Печальнее ничего нельзя придумать…
Солнышко тихо сидела, впитывая и запоминая каждое слово, чтобы позже попробовать составить из них настоящую историю.
– Дайте-ка я угадаю, – сказал мистер Квинлан, поднимаясь со стула и направляясь к граммофону. – «Одна мысль о тебе», Эл Боулли?
Лора улыбнулась:
– Их песня.
– Конечно. Энтони поведал мне эту историю.
– Я бы с радостью ее услышала.
После смерти Энтони Лору все больше и больше печалила мысль о том, что она так мало знала о нем, а в особенности – о его прошлом. Они всегда были сосредоточены на настоящем, занятые повседневной работой, и о прошлом или планах на будущее разговор не заходил. Так что Лоре не терпелось узнать все, что только можно было. Она хотела лучше узнать мужчину, который доверял ей и отнесся к ней с такой добротой и щедростью. Мистер Квинлан снова сел на лучший стул.
– Одно из первых и самых драгоценных воспоминаний Энтони относится ко времени, когда он – маленький мальчик – танцевал под эту песню. Дело было во время Второй мировой войны, его отец был дома, в отпуске. Он служил в авиации, в Королевских военно-воздушных силах. В тот вечер родители решили потанцевать. Случай был особенный – последний день отпуска отца, и мама взяла взаймы у подруги красивое сиреневое вечернее платье. Кажется, от Скиапарелли… У Энтони фотография была… Они попивали коктейли в гостиной, когда Энтони пришел пожелать им спокойной ночи. Они танцевали под песню «Одна мысль о тебе» Эла Боулли – его красавец отец и элегантная мать, – и они подняли его на руки и закружились с ним в танце. Он сказал, что до сих пор помнит запах маминых духов и ощущения от прикосновения к папиной форме. Они были вместе в последний раз, и отца он видел в последний раз. Он вернулся на авиабазу рано утром – Энтони еще спал. Через три месяца его взяли в плен, когда он находился в тылу врага. Его убили при попытке сбежать из лагеря для военнопленных Stalag Luft III. Много лет спустя, вскоре после того как Тереза и Энтони познакомились, они обедали в винном баре в Ковент-Гардене, где предпочитали слушать деко, а не Донни Осмонда и Дэвида Кэссиди. Похоже, они оба родились не в то время. Зазвучала песня Эла Боулли, и Энтони поведал ей эту историю. Она взяла его за руку, встала, и они стали танцевать, будто кроме них в помещении никого не было.
Лора начинала понимать.
– Судя по всему, она была великолепной женщиной.
Ответ мистера Квинлана был искренним:
– Да, действительно.
Когда он начал складывать бумаги в портфель, безмолвная Солнышко зашевелилась.
– Не хотите еще чашечку чая?
Он с признательностью улыбнулся ей, но отрицательно покачал головой.
