И вдруг ей показалось, что они похожи. Тот, кого она любит и этот сероглазый человек. Похожи… В них сила. Они оба не боятся жизни, они ее подчиняют. Они живут по своим законам. «Серые императоры», которые управляют не всем миром, но своим жизненным пространством, казнят и милуют. Они из тех, от чьей руки не позорно погибнуть. Они…
Ее мысли разбил ворвавшийся в них голос.
– Уже должно было пробить шесть часов, Марина. Верните мне часы.
Девушка встала. Подошла к столу. Ужас потерять его сейчас навсегда, того, кого она впервые в жизни увидела двадцать минут назад, стал вдруг беспредельным.
– Я согласна, – прошептала Марина (или это ее губы сами собой прошептали?). – Спрашивайте.
«Но я вам ничего не расскажу о том, кого люблю», – добавила она про себя.
Капитан поднялся, взял у девушки часы.
– Садитесь.
Марина вернулась на табурет, а Шепелев обошел стол и присел с другой стороны на его край.
– На какую разведку вы работаете?
– На финскую.
– Как долго?
– Чуть более полутора лет.
– Кто был этот человек, ваш ночной гость?
– Он пришел с той стороны.
– С какой целью.
– Он не сказал. Сказал, что поживет у меня несколько дней.
Капитан достал блокнот, открытый на той странице, где были сделаны последние записи.
– Вот его приметы, составленные со слов соседей. Чем вы их можете дополнить?
Вопросы, вопросы, вопрос за вопросом, не давая ей передышки. Чтобы не наступило изменений в ее состоянии, и она бы вдруг не закрылась. Спрашивать и спрашивать, не давая перевести дух. О ее деятельности в течение двух лет они подробно поговорят завтра, а сейчас только то, что может помочь делу. Например, не было ли в последнее время указаний из ее разведцентра собирать определенную информацию?..
В шесть двадцать пять он позвонил Хромову, чтобы тот возвращался. В шесть двадцать восемь капитан Хромов пришел. И опять они вышли в коридор, оставив дверь открытой.
– Отправляйте ее в камеру, капитан, – Шепелев достал пачку «Пушки». – Разговор с ней продолжим завтра.
– Но…
– Если вам недостаточно моих слов, их подтвердит приказ старшего майора Нетунаева. Через десять минут вы его получите.
– Да ладно тебе, капитан, – после этих слов заговорщицки Хромов подмигнул. – Пусть эта победа будет только твоей.
– Нашей, нашей, – бросил Шепелев, уходя от капитана Хромова.
Капитан Шепелев ворвался в кабинет Нетунаева, где в этот момент находился и майор Алянчиков. Лица у обоих были злые. Скорее всего, Шепелев прервал тяжелый разговор.
– В чем дело, капитан? – Алянчиков впился тяжелым взглядом в ворвавшегося подчиненного.
– Приметы человека, причастного к диверсиям и теракту, – вошедший положил на стол перед Дедом блокнотный листок. – Необходимо оповестить все наши подразделения. Срочно. А также милицию, охрану на предприятиях, в учреждениях, домкомы, дворников, агентуру.
Старший майор Нетунаев взял лист.
– Уверены?
– Совершенно.
– Хорошо, капитан.
– Как мне стало известно, капитан, – вступил в разговор майор Алянчиков, – ты также уверен, что враг готовит нападение в районе главного штаба ЛВО?
– Да.
– Тогда почему же ты хочешь, чтобы ориентировку передали по всему городу? – Пальцы майора, обтянутые черными кожаными перчатками, сжимались-разжимались.
– На всякий случай. Для перестраховки.
– Группами оцепления командует капитан? – повернулся Алянчиков к старшему майору Нетунаеву.
Дед ограничился кивком.
– Когда назначен выезд групп?
– Через двадцать минут.
– Я присоединюсь к капитану. И поступлю под его команду, – сказал Алянчиков.
Дед сочувственно посмотрел на Шепелева, мол, я ничего поделать не могу, терпи, хлопец. Ход мыслей Алянчикова был понятен: операция закончится успешно – благодаря его присутствию, потерпит неудачу – командовал капитан Шепелев, это была полностью его инициатива, но зато майор отразит неудачу в рапорте со всеми красочными подробностями от очевидца.
– Разрешите идти? – обратился Шепелев к старшему майору Нетунаеву.
– Как думаешь действовать в районе проведения операции? – задержал капитана вопрос Алянчикова.
– Задержать врага, товарищ майор, – сказал Шепелев и повернулся к двери…
Глава четырнадцатая
Графы и танкисты
Ты нам свою защиту,
Страна, поручи,
Удар у нас рассчитан,
Клинки горячи!
Н. Асеев. «Первая Конная»
Оказавшись под деревьями сквера, Навроцкий вытащил связку ключей. Все ключи на ней были случайны кроме одного. Того, что открывал замок садового домика. Граф взглянул на часы – шесть сорок. Пора, в шесть пятьдесят пять его будут ждать у въезда в сквер с улицы Стачек. Если бы он вчера не прогулялся по скверу, то сегодня утром в предрассветной темноте найти невысокий домик, окруженный необрезанными кустами, было бы затруднительно. Он постоял возле обступающей строение поросли, убедился, что вокруг тихо, и прошел к домику.
Плотно затворив за собой дверь, Навроцкий достал из кармана спички. Вспыхнувшее пламя высветило справа от входа полочку, на которой был приготовлен свечной огарок. Граф поднес пламя к фитилю. Внутри садового домика был беспорядочно навален инвентарь: грабли, метлы, лопаты разных предназначений, запасные черенки, тачка. В углу днищем кверху покоилась мусорная урна. Именно ее граф приподнял и достал из-под нее объемистый сверток. Ну вот, бал-маскарад объявляется открытым. Навроцкий развернул пакет…
– Посмотрите, – капитан вырвал из блокнота и отдал сержанту Когану листок. – Это перечень мест работы родителей, о которых наша воспитательница собирала сведения.
Лева быстро проглядел перечень и передал Тимофею Рогову.
– Далее, – командир опустил взгляд на следующий блокнотный лист, – Слушайте! Это…
Это были записи, где ключевыми словами, цифрами и сокращениями Шепелев застенографировал наиболее интересное из того, что рассказала Марина о своих беседах с ночным гостем. Взгляд капитана попал на две цифры «37» и «38».
– Внимание, – могло показаться, будто командир сказал это сам себе. Дальше он говорил медленно и с остановками, словно пребывая в задумчивости. – Гость сказал ей «у вас обожествляют все советское, новые дома украшают годом постройки». И привел пример. «Тридцать седьмой или, добавил он, как у вас, тридцать восьмой. Благоговейте, потомки!». Значит, тридцать восемь – номер дома Марины. А если… А если предположить, что тридцать семь – год постройки дома, около которого он оказался не случайно… Омари!
