– Надо полагать, вы думаете, будто все эти вещи не важны?
Маркиз пожал плечами.
– Не особенно, нет. До тех пор пока я не встречу ее, любые соображения, кроме тех, что я уже назвал, значения не имеют.
– Да как вы можете так говорить? Почему личные качества, интересы и характер вероятной невесты не имеют значения?
– Я сказал, они не имеют значения до тех пор, пока я не встречу ее, – поправил Трабридж. – Вы можете найти несколько дюжин женщин, отвечающих буквально всем условиям, какие я только могу перечислить, и обладающих всеми качествами, которые я предпочитаю, но если при взгляде на нее я не почувствую страсти, если не захочу привлечь ее в свои объятия и покрыть поцелуями, и сорвать с нее одежду, все эти условия ничего не будут стоить.
Белинда пристально посмотрела на него. В ее голове всплыла картинка: Трабридж зарылся лицом в волосы какой-то женщины, обнимает ее, а его руки расшнуровывают на ее спине корсет. В горле пересохло.
– Вам нехорошо, леди Федерстон? Вы внезапно покраснели.
Насмешка в его голосе разбила мысленный образ, как брошенный в стекло камень, и Белинда снова взяла себя в руки, хотя и с трудом.
– Со мной все в порядке. Просто мне до сих пор жарко после танцев, вот и все. И раз уж я должна помогать вам, – с излишней резкостью произнесла она, – попрошу впредь воздерживаться от подобных пламенных описаний ваших животных страстей. Это непристойно.
На этот раз он улыбнулся искренне.
– Я уже говорил, что страсть для меня важна. Назовите ее развлечением, если вам так легче.
– Подобный критерий вряд ли поможет…
Белинда замолчала. Она внезапно придумала идеальный способ справиться с этим делом, который не только даст Трабриджу то, чего он хочет, но еще и убережет молодых леди от жизни с меркантильным распутником.
– Леди Федерстон? – напомнил о себе Трабридж. – Что-то случилось? Я что, шокировал вас так, что вы потеряли дар речи?
Белинда решила больше не выяснять его предпочтений.
– Вовсе нет, – ответила она, снова обращая все свое внимание на маркиза, но продолжая лихорадочно соображать. – Я вовсе не собираюсь усложнять себе задачу больше, чем это необходимо. – Белинда заметила, как его глаза прищурились, и с огромным трудом сохранила спокойное выражение лица. – Раз вы решили быть настолько неприхотливым и беспристрастным, – произнесла она, пожав плечами, – это будет самая легкая партия из всех, что я искала. Давайте встретимся в «Кларидже» в пятницу к пятичасовому чаепитию. И там я представлю вас девушке, которая, насколько я понимаю, полностью отвечает всем вашим требованиям.
С этими словами Белинда повернулась, чтобы уйти, не дав ему возможности задать ни одного вопроса, и уже направилась в бальный зал, но не успела сделать и трех шагов, как за спиной раздался голос, вынудивший ее остановиться.
– Белинда.
Она обернулась и посмотрела на Трабриджа.
– Да?
– Есть одна вещь, которую мне хотелось бы прояснить. – Он помолчал немного и продолжил: – Несмотря на все, что обо мне рассказывают, я совсем не такой, как Чарльз Федерстон. Мне бы хотелось, чтобы вы в это поверили.
– Я не единственная, кого вам придется в этом убеждать, лорд Трабридж. И у вас есть все возможности показать вашей будущей жене, что я ошибалась насчет вашего характера. Именно для этого и существуют все эти утомительные ритуалы.
Николас застонал, протестуя, но Белинда улыбнулась и ушла. Теперь, раз Розали в безопасности, она будет развлекаться происходящим от души.
Глава 7
– Ну как же, я считаю, что Англия – самая великая страна в мире. Папочка настаивал, чтобы мы посмотрели парламент, и Биг-Бен, и Тауэр, и Британский музей. Мне показалось, что все это немного скучновато. Но зато по магазинам мы прогулялись просто божественно. Папочка купил мне на Бонд-стрит много всяких прелестных вещей, просто не знаю, когда я успею их все надеть.
Николас сидел в чайной комнате отеля «Кларидж», глядя в ошеломительно красивое личико мисс Шарлотты Джексон из Балтимора, и думал только о том, что у Господа Бога извращенное чувство юмора – оставить такую прелестную оболочку без содержимого. Ее болтовня – непрерывная, бессодержательная и сосредоточенная вокруг нее самой, изливалась на него уже полчаса, и он окончательно обезумел.
– Леди тут такие элегантные, – продолжала Шарлотта. – Немного надменные и сдержанные, конечно, но тут так принято, верно? И все так ко мне добры. Леди Монкрифф пригласила меня на бал, а леди Федерстон – на чай. Здесь гораздо, гораздо лучше, чем в Нью-Йорке. Там было просто ужасно и я была так несчастлива. – Она вздохнула. – Терпеть не могу быть несчастной.
Мысль, что это не нравится никому, в ее хорошенькую головку просто не приходила. Шарлотта улыбнулась Николасу, но эта очаровательная улыбка возбудила в нем желание немедленно бежать прочь.
– Вы же хотите, чтобы я была счастлива, правда, милорд?
Маркиз сдержался и не спросил: не могла бы она стать счастливой где-нибудь подальше от него? Вместо этого сказал только:
– В идеальном мире все будут счастливы.
Прелестные васильковые глаза широко распахнулись.
– О, но я не думала про всех. Я думала про себя!
– Ну надо же, – пробормотал Николас. – Какая неожиданность.
Эта колкость проплыла мимо ее пустой головки.
– Жизнь в Англии сделает меня счастливой. – Шарлотта поморгала, ее темно-каштановые ресницы затрепетали, как крылышки бабочки, и Николас на минуту задумался, почему некоторые женщины считают, будто такой талант делает их более привлекательными. – Да что там, я буду в восторге, если останусь тут жить навсегда, милорд. Вам не кажется, что буду?
– Непременно, – со всей страстью согласился Николас. – Наверняка вы полюбите Англию так же сильно, как я люблю Париж.
Она снова захлопала ресницами, на этот раз от замешательства, и произнесла:
– О, – и наступила благословенная тишина. К несчастью, ненадолго.
– Конечно, Париж тоже прелестен, – сказала она. – Мы ездили туда зимой. Туда, где дом моды «Дом Уорта», вы же знаете. Это было так волнующе. Он знает про наряды все и был со мной так мил, что я купила у него целую гору платьев. Он просто высший класс, правда?
Николас ничего не ответил, она не обратила внимания на его молчание и продолжила радостно щебетать о себе, и о своих платьях, и о своих драгоценностях, и о своей канарейке Биби. Тем временем Трабридж ел сандвичи с огурцом, пил чай, время от времени бормотал что-то в ответ на ее нескончаемый монолог и думал только о том, что, если бы ему пришлось прожить с такой пустышкой хотя бы полдня, он выстрелил бы себе в голову. О чем только думала Белинда?
Трабридж покосился на столик напротив, за которым расположилась Белинда. Хотя она сидела вполоборота к матери девушки, которая, похоже, обладала точно такой же склонностью бесконечно говорить ни о чем, Белинда то и дело поглядывала в его сторону из-под полей нелепой соломенной шляпки с перьями. Когда их взгляды встретились, леди Федерстон сжала губы, сдерживая смех, и снова посмотрела на собеседницу. Николас понял, что получил ответ на свой вопрос. Однако она заставила его вытерпеть еще полчаса, затем напомнила мисс Джексон и ее матери, что у них назначена встреча с портнихой на Нью-Бонд-стрит, и американки поспешили уехать. Николас воспользовался моментом, чтобы высказаться по поводу первой потенциальной невесты.
