мама: нет. но не могла понять, кто такой айзек.
о, черт.
я: айзек? ты что, тоже за мной шпионила?
мама: нет. просто…
я: что?
мама: ты во сне это имя произносил. я не подслушивала, но было слышно.
я: ого.
мама: не злись.
я: разве я могу злиться?
понимаю, что это глупый вопрос. практика показала, что я могу психануть почти из-за чего угодно. однажды я подскочил посреди ночи с уверенностью, что пока спал, мама установила на потолке детектор дыма. я ворвался в ее спальню и начал орать, как она могла вот так просто что-то в моей комнате устанавливать, не предупредив меня, а она проснулась и спокойно ответила, что детектор дыма – в коридоре, я же все равно вытащил ее из постели, чтобы показать его, и, разумеется, у меня в комнате на потолке ничего не оказалось – мне просто приснилось. а она на меня не накричала, ничего подобного. просто сказала идти спать. следующий день у нее совершенно дерьмовый вышел из-за того, что я ее разбудил посреди ночи, но мама меня ни разу этим не укорила.
мама: ты в чикаго с айзеком виделся?
как ей это объяснить? если рассказать, что я поехал в город, где мне назначил встречу в порномагазине парень, которого, как в итоге оказалось, не существует, то в ближайшие недели ее покерные заработки уйдут на доктора киблера. но если мама присмотрится, она ложь мою раскусит. сейчас мне врать не хочется. так что я просто немного искривляю правду.
я: да, мы встречались. правда, у него ник тайни. я его так теперь называю, хотя на самом деле он громадный. он, в общем-то, очень хороший.
мы вступили на совершенно неизведанную территорию родительско-детских отношений. возможно, даже не только в этом доме, а во всей америке.
я: ты слишком не волнуйся. мы просто сходили в миллениум-парк, поговорили. он с друзьями пришел. я не забеременею.
мама смеется прямо по-настоящему.
мама: ну, это успокаивает.
она встает из-за стола и как-то внезапно меня обнимает. я поначалу даже не знаю, что делать с руками, а потом такой: да дебил, обними ее тоже. я обнимаю и жду, что мама сейчас расплачется, хоть один-то из нас должен прослезиться. но когда она отстраняется, глаза у нее оказываются сухими – ну, может, с легким туманцем, но я видел ее в такие моменты, когда все не так, когда все совершенно хреново, так что я достаточно хорошо ее знаю, чтобы понимать: это не тот случай. сейчас все нормально.
мама: маура несколько раз звонила. голос у нее был печальный.
я: пусть она к черту катится.
мама: уилл!
я: извини. не хотел говорить этого вслух.
мама: что произошло?
я: я бы предпочел тут в подробности не вдаваться. скажу только, что она очень сильно меня обидела, и на этом точка. если зайдет, скажи, что я никогда больше не буду с ней разговаривать. и не ври, что меня нет. не говори такого, если я буду в соседней комнате. скажи правду – что все кончено бесповоротно. прошу тебя.
мама кивает, не знаю, потому ли, что она согласилась, или потому, что знает: спорить со мной смысла нет, когда я в таком настроении. мама у меня, если в целом, очень умная. а теперь ей пора выйти из кухни – я думал, что это и произойдет после объятий, – но поскольку мама так и зависла тут, этот шаг делаю я.
я: пойду спать, до завтра.
мама: уилл…
я: день реально был очень длинный. спасибо тебе за, ну, понимание. я перед тобой в долгу. сильно.
мама: тут дело не в долге…
я: я знаю. но ведь ты меня поняла.
я не хочу уходить, не убедившись, что она не против. это же самое малое, что я могу сделать. мама склоняется ко мне и целует в лоб.
мама: спокойной ночи.
я: спокойной ночи.
вернувшись к себе, я включаю компьютер и создаю нового пользователя.
умолкнипожалуйста: тайни?
мальчикголубыеджинсы: здесь!
умолкнипожалуйста: ты готов?
мальчикголубыеджинсы: к чему?
умолкнипожалуйста: к будущему.
умолкнипожалуйста: мне кажется, оно только что началось.
тайни присылает мне файл, одну из песен из «танцора тайни». надеется, что она меня воодушевит. я заливаю ее в айпод и слушаю по дороге в школу на следующее утро.
Когда-то мне казалось,
Что я в девочек влюбляюсь.
Но летом выглянуло солнце ясное,
И я увидел нечто более прекрасное.
Когда он залез на верхнюю полку,
Меня возбудила его прекрасная попка.
Джозеф Темплтон Оглтроп Третий,
Я влюбился в тебя как сумасшедший!
Лето геев!
Лето прекрасное! Лето голубое!
Лето геев!
Теперь все в моей жизни такое!
Мои родители даже не знали,
В какой прекрасный лагерь меня послали.
Тут столько Гамлетов, страдальцы, красавцы…
Выбирай, какой понравится
И я был готов на мечах сражаться
Либо Офелией для них притворяться.
Там были мальчики, которые звали меня подружкой,
И подружки, которые пацанов раскрывали секреты.
Джозеф шептал мне комплименты на ушко,
А я приносил ему конфеты.
Лето геев!
Такое сочное! Такое полное!
Лето геев!
И я Ангела выбрал роль!
Мои родители даже не знали,
Какую любовь я в театре познаю.
Такие поцелуи на сцене,
За главных актеров такая борьба!
Влюблялись мы часто и цепко,
Не зная ориентации и расы преград…
Лето геев!
Такое долгое! Но кончилось быстро!
Лето геев!
Но эта песня из сердца струится!
Мы с Джозефом порвали в сентябре,
Но голубые угольки не потушишь в себе
И к ориентации стандартной
Мне уже не вернуться обратно.
И теперь каждый день
(Да-да, каждый день)
У меня
Лето геев!
я раньше мюзиклов, считай, не слушал, не знаю, всегда ли они такие откровенно гейские или только у тайни. подозреваю, что мне бы они все такими показались. и я толком не понимаю, как это может меня на что-нибудь воодушевить, кроме поступления в драм-кружок, вероятность чего сейчас примерно такая же, как и того, что я позову мауру на свидание. но тайни сказал, что я после его мамы первый, кому он эту песню дал послушать, так что это кое-что значит. даже если это глупо, то при этом все равно трогательно.
к тому же на несколько минут даже удается отвлечься от мыслей о мауре и школе. но когда я туда прихожу, маура тут же нарисовывается прямо передо мной, и гора вдруг превращается в вулкан, и хочется брызгать кипящей лавой, даже если не хочется. я прохожу мимо того места, где мы обычно встречаемся, но ее это не останавливает. она бежит за мной, сыпля словами, которые могли бы напечатать на открытке, если бы печатали открытки для людей, которые завязывают с тобой отношения в Интернете под чужой личиной, а потом их вдруг ловят на этой лжи.
