Но, по словам Кесслера и Уэлша, Москва считает такую оборону авиабаз достаточной и отказывается обсуждать ее усиление американскими частями ПВО. Между тем несколько дней назад сорок семь самолетов люфтваффе прорывались к Киеву и, согласно данным советской же разведки, один немецкий разведывательный самолет был замечен на подлете к Полтаве. То есть в случае немецкого налета надеяться можно только на русское «авось» и на господа бога.
А с другой стороны…
С другой, с западной стороны именно в это время и даже в эти минуты еще на подлете к Галацу стрелок-радист в B-17 Фреда Потта вдруг заорал на весь самолет:
— Ура! Наши высаживаются в Нормандии! Второй фронт открыт!
— Откуда ты знаешь? — спросил его Потт.
— Би-би-си ведет прямой репортаж с Канала!
Действительно, то, о чем говорили все годы войны, то чего ждали и на что надеялись, то, что просил и требовал Сталин от Рузвельта и Черчилля, — наконец, свершилось! Самая крупная десантная операция Второй мировой войны — высадка союзников на севере Франции — началась! И атака Пятого Крыла Пятнадцатой авиационной армии на Галац, так же как синхронный налет остальной части этой армии из Италии на Плоешти, и налет в это же раннее утро всей Восьмой авиационной армии из Англии на Берлин — все это делалось с целью отвлечь на себя оставшуюся у Гитлера авиацию, не дать ей атаковать американо-британских десантников. Ради этого все десять суток со дня совещания в Уимблдоне британская Королевская авиация по ночам, а американские ВВС днем, то есть практически круглосуточно, бомбили все немецкие авиазаводы, аэродромы и нефтеперерабатывающие заводы, какие только могли достать из Англии, Италии и Северной Африки. В результате к 6 июня 1944 года они сделали с немецкой авиацией почти то же самое, что немцы сделали с советской 22 июня 1941-го — истребили ее настолько, что генерал Эйзенхауэр, напутствуя десантников перед их переправой через Канал, сказал: «Не бойтесь воздуха. Если вы увидите над собой самолеты, то знайте: это самолеты наши!»
Но он был не прав. Как пишет тот же Инфилд, 5 июня 1944 года в Румынии базировались: 50 «юнкерс-87s» и «мессершмитт-109» в Ромэу, 70 «фокке-вульф-190s» — в Бакэу, 100 «юнкерс-87s» — в Хуши, 30 «юнкерс-87s» — в Текучи, 66 «хейнкель-111s» и несколько «юнкерс-88s» — в Фоскани, 20 Me-109s — в Кишиневе, и столько же в Комрате.
Таким образом, почти вся немецкая истребительная авиация была в Румынии и снабжалась горючим из Галаца. Не удивительно, что стоило немцам обнаружить направлявшуюся туда американскую армаду, как на перехват ей из Ромэу и Кишинева взлетели шестнадцать «мессершмиттов», «фокке-вульфов» и «юнкерсов» — все, что оставалось у Геринга и Галанда на земле в момент попытки отражения других воздушных налетов.
Практика воздушных боев говорила германским асам, что единственным уязвимым местом «летающих крепостей» является соединение носовой турели B-17 с кабиной пилотов. Но «достать», поразить это место можно лишь при лобовой атаке точным огнем с расстояния в двести метров.
Однако и американские пилоты знали опасность лобовой атаки «мессершмиттов». И потому еще загодя, еще на высоте семи тысяч метров над линией фронта, они перестроились в отработанный для встречи с фашистскими истребителями строй «коробочкой» — этакую этажерку, при которой все пулеметы одного B-17 прикрывают не только себя, но и «крепости», идущие рядом. И как только из верхней «смотрящей» турели стрелок-бортинженер крикнул: «Немцы по курсу!», Борис Заточный протиснулся в носовую остекленную турель, пристроился там со своей «Аймой» в ногах у Ричарда Кушнера и рыжего стрелка-бомбардира Нормана Августа и включил камеру. Длинные ленты трассирующих пуль заградительного огня потянулись от всех «боингов» в сторону приближающихся немцев. Мощные пулеметы «летающей крепости» могли поражать противника на расстоянии до километра, и потому подойти к «боингам» ближе немцы не успели — сорок два американских «мустанга» обрушились на них сверху, с высоты восьми тысяч метров. Навязывая бой, они раскололи лобовую атаку немцев и заставили их «свалить» с курса. Теперь, видя трехкратное превосходство «мустангов», немецким пилотам стало уже не до «боингов». Ища спасения, они врассыпную ринулись «свечками» набирать высоту…
Борис по фронтовой привычке посмотрел на часы. Было 09:35 утра, битва «мустангов» с «мессерами» и «фокке-вульфами» началась. Однако снять ее он не мог — «боинги» уже прошли под этой схваткой и ушли дальше, к Галацу на Дунае.
Собственно, в этом и была в то утро главная цель всех воздушных рейдов союзников: связать боями остатки гитлеровской авиации, чтобы тридцать семь американских, английских и канадских дивизий общей численностью почти миллион человек смогли на шести тысячах десантных кораблях и транспортных судах беспрепятственно пересечь Ла-Манш и высадиться в Нормандии.
Конечно, не только летевшие над Румынией радисты «боингов» услышали в этот час сообщение Би-би-си. Его услышал весь мир, в том числе Москва и Полтава. Но реакция Москвы поразила американцев — продолжая на всю страну читать сообщения Совинформбюро о боях за Яссы, Юрий Левитан ни шестого, ни седьмого июня даже не упомянул о высадке во Франции американо-британско-канадского десанта! Конечно, все руководство СССР от Сталина и Молотова до членов Генштаба Красной армии с первого часа операции «Оверлорд» знали, что она означает открытие Второго фронта. Но советскому народу «Правда» сообщила об этом только 8 июня, да и то на своей четвертой странице! И хотя 14 июня в Кремле, в застольной беседе с иностранными гостями Сталин отметил, что операция «Оверлорд» «несомненно блестящий успех наших союзников» и что «история войн не знает другого подобного предприятия по широте замысла, грандиозности масштаба и мастерству выполнения», советским гражданам эти слова остались неизвестны.
Между тем, получив еще утром 6 июня сообщение об открытии Второго фронта, Джон Рид Дин, глава американской Военной миссии в СССР, надел на радостях свою парадную форму генерал-майора американской армии и вышел из «Спасо-хауса» на Арбат. То, что решит исход войны, то, что приблизит час общей с русскими победы — свершилось! И генерал поспешил выйти «в народ», чтобы принять поздравления русских союзников по случаю столь важного события. Однако и на Арбате, и на всем своем пути до Манежа он встретил лишь совершенно безразличное отношение к себе москвичей. Никто не протянул ему руки, никто даже не улыбнулся. Недоумение генерала сменилось обидой и тяжелым разочарованием. А когда у Библиотеки имени В.И. Ленина трое молодых советских офицеров, отойдя от газетного стенда, индифферентно прошли мимо него, не отдав ему честь, «Союзники…» — горестно подумал генерал…
И только в Полтаве, поддавшейся иностранному разложению, все было иначе. Как только весть о высадке Нормандского десанта достигла Полтавы, полковник Кесслер взлетел на сигнальную вышку на аэродроме, стал размахивать американским флагом и, крича во все горло: «Второй фронт открыт! Ура! Второй фронт открыт!», выстрелил пробкой из бутылки шампанского.
А внизу, под ним, русские и американские техники, медсестры, поварихи и вообще все, кто остался на аэродроме после отлета B-17 в Румынию, стали на радостях обниматься, целоваться и чокаться неизвестно откуда взявшимися «Игристым», водкой и самогоном.
