«Дана гр-ке Дворкина И. в том, что в бою за социалистическую Родину кр-ц Дворкин И.М. пропал без вести в сентябре 1942 г.
Справка выдана родственникам в ответ на заявление семьи военнослужащего и основанием для получения пенсии не является.
Военком майор Алиев».
И такая же справка пришла на красноармейца Дворкина М.М. Иными словами, было у моих бабушки с дедушкой два сына, оба ушли воевать за социалистическую Родину и в бою, которым Он, Верховный Главнокомандующий, командовал, «пропали без вести». Или, переводя с бюрократического языка той поры, не были похоронены, а были брошены на поле боя отступающими или удирающими войсками. И таких, «пропавших», было, оказывается, ПЯТЬ МИЛЛИОНОВ!
Но снимает ли это с него ответственность за их гибель?
И почему для получения стариками пенсии это основанием не является?
Или есть сведения, что все пять миллионов «пропавших без вести» перешли на сторону немцев? Но в таком случае это уже не «пропавшие без вести». Впрочем, Исаак и Моисей Дворкины перейти на сторону немцев никак не могли…
…И снова — дремучие белорусские леса, длинная колонна, шесть тысяч партизан и санные обозы с мирными жителями, уходящими от немцев на восток, навстречу Красной армии. Впрочем, съемки этого похода Школьников и Заточный вели недолго. Когда голова колонны стала подходить к какой-то деревне, в воздухе снова засвистели пули. Операторы опять разделились, чтобы снимать бой с разных точек. Заточный улегся за холмиком рядом с пулеметчиком. Из дальнего кустарника появились немцы. Они напропалую палили из автоматов. Грохота было много, но ответного огня партизаны не открывали.
Борис и пулеметчик держали фашистов на прицеле — партизан смотрел сквозь прицел пулемета, оператор через визир кинокамеры. Потом пулемет и киноаппарат заработали одновременно, и партизанские пулеметные расчеты открыли огонь по всей линии обороны. Цепь наступающих рассыпалась. Кто падал, кто продолжал по инерции бежать вперед, кто кинулся, спасаясь, назад.
Заставив немцев отступить, партизаны и операторы в сумерках вошли в деревню. Перебирались через занесенные снегом канавы, обходили кучи слежавшегося торфяника. Горящие леса бросали отсветы на низкие облака и черные брошенные крестьянские избы. Тут резкий скрежет заставил операторов оглянуться. Это немцы подтянули танки и ударили по санным обозам. Женщины и дети побежали в сторону темного леса. Танки стреляли по бегущим. Крики, детский плач, от которого сердце готово разорваться. Эти крики не могли заглушить даже разрывы снарядов и рев танков. Было страшно, написал в своих мемуарах Семен Школьников, такое не забывается.
Партизаны перегруппировались, заняли оборону. Но и немцы не отступали — с утра в небе заныли немецкие пикировщики, долбя землю фугасными бомбами, «тигры» и пехота снова пошли в наступление. Укрываясь за сараями, операторы продолжали съемку.
Кольцо вокруг партизанского района сжималось все туже. Иногда из-за линии фронта прилетали советские самолеты. У каждого на буксире было по два грузовых планера. Не имея посадочной полосы, самолеты отцепляли планеры и улетали. А безмоторные планеры садились. Они доставляли боеприпасы и медикаменты. Партизаны разгружали планеры и тут же сжигали их. Планеристы сообщали: Красная армия на подходе. Затем брали в руки оружие, становились в боевой строй.
Командиры партизан решили прорываться из окружения. Были сформированы штурмовые группы, в которые вошли только опытные партизаны-добровольцы. Они должны были вплотную подобраться к вражеским танкам и забросать их гранатами. Операторы настояли, чтобы их включили в одну из таких бригад. В три часа утра эти бригады ринулись на прорыв. С боями пробились через фашистские заслоны и на рассвете вышли к новой деревне.
Деревня была пуста. Борис и Семен услышали отчаянный детский плач, вбежали в избу — на полу сидел малыш. И избе — больше никого. Борис дал малышу кусок сахара. Ребенок замолчал, а Школьников тут же начал снимать. Он снял и ребенка, и кошку, и брошенную корову, сунувшую морду в окно…
17
ПОД МОСКВОЙ. Утро 2 февраля 1944 года
Перед рассветом 2 февраля 1944 года, когда в Москве было минус 32 по Цельсию, Сталин, полуголый, удивительно тщедушный и костлявый, все еще сидел на краю широкой кровати у высокого окна на своей даче в тридцати километрах от Москвы. Потягивая воздух через пустую данхилловскую трубку, он продолжал думать о выборе, который должен сделать. Как бы ни хотелось ему не пускать в СССР американцев и англичан, затягивать с предоставлением им хотя бы одной авиабазы на советской территории уже невозможно. Потому что теперь, когда и в Мурманск, и в Архангельск стали прибывать конвои с ленд-лизом, и когда даже дочь американского посла публично заявила о достоверности советской версии расстрела немцами польских офицеров в Катыни, что-то же нужно дать союзникам в ответ на их сотрудничество. Как сказал один москвич (а его сосед донес), эти союзники, гордясь своей девственностью, старательно делают минет кремлевским большевикам. Конечно, эта фраза дорого обойдется шутнику. Он-то, Сталин, знает правду о Катыни — в 1940 году Он своей рукой утвердил план Берии — Меркулова о расстреле польских военнопленных, которые могли воспрепятствовать коммунизации Восточной Польши. Кто же мог подумать тогда, при дележке Польши с Гитлером по пакту 1939 года, что через год Unser Freund Führer, «наш друг фюрер», самым подлым, бандитским образом отнимет и Восточную Польшу, и Смоленскую область и чуть ли не пол-России! Ведь перед этим они договорились разделить Европу и править ею на пару, Он, Сталин, даже предлагал Адольфу несколько своих дивизий для завоевания Франции. И, вообще, в СССР сотни молодых родителей назвали новорожденных Адольфами. Интересно, а в Германии кто-то называл тогда своих детей Иосифами? Или все немцы были в тайном сговоре с Гитлером и знали, что его дружба с Москвой — обман? А Он, Сталин, так легко поддался! И Молотов — уж на что осторожен — а ведь Адольф и его объегорил! Да, это Молотов виноват, это Молотов еще с 1933-го толкал его на союз с Гитлером, это Молотов сразу после того, как Англия объявила Гитлеру войну, доложил Верховному Совету СССР, что «такого рода война не имеет для себя никакого оправдания. Идеологию гитлеризма, как и всякую другую идеологическую систему, можно признавать или отрицать, это — дело политических взглядов. Но любой человек поймет, что идеологию нельзя уничтожить силой, нельзя покончить с нею войной. Поэтому не только бессмысленно, но и преступно вести такую войну, как война за “уничтожение гитлеризма”, прикрываемая фальшивым флагом борьбы за “демократию”»…
Да, теперь понятно, как Адольфу удался его трюк. Если у тебя в советниках такие умники, как Молотов, то тяжела, ох как тяжела шапка Мономаха! Потому-то теперь этот Молотов-Скрябин стелется ниже травы, работает по двадцать часов в сутки — знает, что Хозяин в любой момент может предъявить ему пакт с Риббентропом…
Ладно, уже светает, пора вставать. Что ж, скоро Он посчитается с этим Шикльгрубером. Американцы постоянно козыряют тем, что тысячи советских представителей свободно разъезжают по США, инспектируя все заводы и фабрики, производящие по ленд-лизу технику, оружие и продукты для СССР. Мол, у США нет никаких секретов от русских, им обеспечен доступ к самым передовым и секретным разработкам американских военных. А Сталин с трудом впустил в СССР 135 членов американской Военной миссии, но даже они не имеют права выезжать за пределы Москвы и постоянно находятся под наблюдением НКВД. Правда, американцы не знают, что как только закончится война и все советские наблюдатели ленд-лиза вернутся в СССР, Он тут же отправит их в ГУЛАГ, чтобы не разносили они бациллы капитализма по его стране. Только тупой может не усвоить урок, который дали царю декабристы еще в 1825 году. Тогда, нахватавшись в наполеоновской Франции всяческих новых идей, даже князья и дворяне вышли на Дворцовую площадь с требованием свобод и конституции. Но Он, Сталин, ничего подобного не допустит, контакты советских граждан с западными идеями исключены и уголовно наказуемы. Именно потому даже в ужасные первые месяцы войны Он не позволил американцам создать свои авиабазы ни на Дальнем Востоке, ни на Кавказе. Обманутый Гитлером, Он уже не доверял никому — а вдруг, имея свои базы в СССР, американцы переметнулись бы на сторону Германии…
