– Ларри был женат на Салли, а не на тебе.
– Да? А ты уверена?
– Ты о чем?
– Ларри, бывало, просил Салли высечь его, а эта овца только нюни распускала.
– Подумаешь… Я и забыла совсем. Этакая мелочь. Вообще не люблю извращений в постели.
– Мне было хорошо с Ларри, а ему – со мной. Он единственный из всех мужчин мне нравился. Он говорил, что любит меня. Что никогда не любил других женщин. Именно мне Ларри подарил брошь – серебряную летучую рыбку.
– Ну и что?
– А то, что он мне с другими женщинами изменял.
Джинкс проскочила на красный свет.
– Что ты несешь! Он Салли изменял, а не тебе. Он вообще не знал про тебя. Думал, у Салли резкая смена настроений.
– Я считала, что мы не просто любовники. Я доверяла Ларри. А потом я узнала, что периодически с ним трахается Белла и что он на самом деле любит Беллу, а не меня. Вот когда мне стало больно! Очень, очень больно.
– Ты же боли не чувствуешь.
– Дерри, что бы ты в боли понимала!.. Верно, когда меня бьют, колют, режут, жгут – я ничего не чувствую. Но в моем сердце боли хватит на десятерых. Все, что вы четверо прощаете, я ношу в себе. Боль накапливается. Чуть легче становится, только если причинить боль другим. В ответ. Когда Ларри затеял обмен женами, я страдала невыносимо. Слов не хватит, чтобы описать мои мучения.
Джинкс говорила правду. Я отлично знала, как сильно ранит ее каждая обида. За все годы совместного существования, кажется, ни единой минуты Джинкс не была спокойна, а тем более – счастлива. Боль разъедала ее изнутри. Конечно, несправедливо, что Джинкс так страдает, в то время как я всегда довольна и наслаждаюсь жизнью. На следующем светофоре Джинкс притормозила, не убирая ладони с рукоятки передач; едва загорелся зеленый, как она рванула с места.
– Я тебе очень сочувствую, Джинкс. Жаль, что мне не дано меняться с тобой местами, брать часть боли на себя и делиться с тобой радостью.
– Заткнись. Мне твоя слюнявая жалость не нужна.
– А ты не такая плохая, как о тебе думают. Ты причиняешь другим боль, потому что страдаешь сама. Но пойми, Джинкс: если ты убьешь Роджера, твои страдания от этого не уменьшатся.
– А ты почем знаешь? Может, если Эш будет мертв, Салли снова расщепится, Нола с Беллой вернутся, и все пойдет по-прежнему.
– Не вернутся, не надейся. Их больше нет. Я все обыскала. Они пропали навсегда.
– Куда они могли деться?
– Наверное, они сейчас за радугой.
– Где-где?
– Ты что, «Волшебника страны Оз» не смотрела? Песню Джуди Гарленд не помнишь – «За цветною дугой мир таится другой»? Мне всегда казалось, за радугой живет волшебник. Каждой из нас он поможет получить недостающее качество. Мне даже снится, что девочка Дороти – это я, и у меня рубиновые башмачки, только вместо песика – кошечка, Синдерелла. Мы, все пятеро, идем искать Изумрудный город.
– Ну ты и дууура! – протянула Джинкс.
– Ничего не дура. Просто помечтать люблю, что есть такое место, где я стану настоящей и у меня появится любимый человек. Кстати, что случилось с Синдереллой?
– Она сдохла, и тебе это отлично известно, – прошипела Джинкс.
– У каждой кошки девять жизней.
– Говорю тебе – кошка сдохла, хвост облез.
– У нее еще восемь жизней осталось. Я когда-нибудь найду мою Синдереллу.
Несколько минут мы ехали молча. Мысли Джинкс вертелись вокруг револьвера, я ломала голову, как отвлечь ее от убийства. Надо было потянуть время.
– Джинкс, ты ведь не пойдешь откапывать пушку в новом платье Салли? Вдруг ты его запачкаешь?
– Плевать, – отрезала Джинкс.
Она бросила краденую машину в квартале от дома Салли и почти бегом побежала во двор. Было пять утра.
Револьвер оказался на месте. Я кляла себя за то, что не выкопала его еще тогда, не выбросила в реку. Сколько проблем сразу решилось бы!
– Джинкс, осторожнее! Не запачкай платье Салли! – канючила я.
– Отстань! – рявкнула Джинкс. – Вот тебе платье! – И она обтерла о подол грязные ладони. – А еще вякать будешь – я это гребаное платье в клочки порву.
Ну слава богу! Теперь Джинкс волей-неволей придется идти переодеваться. В квартире я предложила ей выпить. Джинкс отказалась. Она села перед окном, уставилась на улицу. Занималась заря, очень-очень красивая. В половине восьмого Джинкс полезла в платяной шкаф. Я была почти уверена, что она напялит свой любимый черный брючный костюм. Так и вышло. И летучую рыбу приколола. Уже хорошо. По крайней мере, теперь Мэгги и Роджер сразу поймут, что перед ними – не Салли и не я.
Джинкс хотела было ехать к Роджеру на угнанной машине, однако пораскинула мозгами и решила взять такси. Пожалуй, хозяин машины уже заявил в полицию. Я помалкивала, надеялась, что Джинкс про меня забыла. Может, получится застать ее врасплох. Снова и снова я предпринимала попытки выйти из мрака, но все пространство заполняла ненависть Джинкс, пробиться через которую мне так и не удалось.
Хоть бы заставить Джинкс позвонить Роджеру! Уж я бы сумела намекнуть ему на опасность. Но Джинкс, видимо, об этом подумала заранее.
Если она убьет Роджера, Салли расщепится, и тогда Нола покончит с собой. И с нами заодно. Не сказать ли об этом Джинкс? Лучше не надо: ей ведь все равно, будем мы жить или умрем. Если же погибнет Роджер, то и мне жизнь станет не дорога. Как ни крути, а нам всем конец. И виновата я. Если бы я не вылезла на вечеринке у Кирка, Джинкс тоже оставалась бы во мраке.
Вот она вошла в лифт. Вот открыла дверь приемной. Сказала Мэгги, что ей назначено на девять. Мэгги переменилась в лице – сообразила, кто к ним пожаловал. Мэгги и Роджер давно знали, что только Джинкс носит черное. И о брошке им было известно. Иными словами, они поймут, что опасность близка. Мэгги взяла себя в руки, позвонила Роджеру по внутреннему телефону и сказала, что его хочет видеть Салли Портер. Я пыталась крикнуть: «Никакая не Салли! Это Джинкс! Она пришла убивать!» Крик не получился. Я больше не контролировала ни руки, и ноги, ни голос. Я могла только беспомощно наблюдать.
Джинкс шагнула в кабинет Роджера.
Он мигом среагировал на черный костюм и на брошь. По его укоризненному взгляду Джинкс в глаза я поняла: он обо всем догадался. Только про револьвер в сумочке Роджер знать не мог. Я стала толкать Джинкс под руку, чтобы она выронила сумочку, чтобы револьвер тяжело грохнулся на пол. Ничего не получалось. Я была бесплотным духом, пассивным наблюдателем.
– Проходите и садитесь, – сказал Роджер.
Джинкс проигнорировала стул, на который указал ей Роджер, и уселась прямо напротив него, к столу. Сумку она держала на коленях. Убивать Роджера сразу ей не хотелось. Сначала она поиграет с ним, как кошка с мышью. Приятно будет увидеть изумление на его лице. Изумление, а потом и ужас.
