– Спасибо, сестра. Мне очень неловко, что я буянила.
– Ну что ты, милая! Это ты еще не видала, как буянят. Ты скоро поправишься – доктор Эш тебя вылечит. Повезло тебе, что ты к нему попала.
Салли хотелось остаться одной в палате, но явился Элиот с цветами и конфетами, и Салли разрешили выйти в холл для посетителей.
– Как мило с вашей стороны, что вы пришли, Элиот.
– Тодд тоже хотел прийти, но он занят сегодня на бегах. Он мне рассказал, как вы себя по телевизору увидели.
– Доктор Эш говорит, мне это пошло на пользу. Иначе я бы, может, еще долго не признала этих, остальных. Которые внутри меня.
– Я насчет них давно подозревал. С того вечера, когда мы с вами были в клубе. Помните, вы обиделись на имя «Белла»?
– Помню.
– Вы такая красивая, Салли. Хотя даже не в этом дело. Красивых много, а вот добрых, сердечных – еще поискать. Вы удивительная. Вы наверняка догадались, что я от вас без ума.
– Я больна.
– Вы поправитесь. Очень скоро в вашей прелестной головке все встанет на свои места. Знаете, что я вам скажу, Салли? Да, у меня репутация волокиты, но это все в прошлом. Я готов ждать вашей благосклонности – только намекните, что надежда есть.
– Я не понимаю.
– У меня было три неудачных брака. Я не думал, что захочу снова жениться. Знакомство с вами перевернуло мою жизнь. Я не встречал таких чудесных женщин. Если вы выйдете замуж за респектабельного человека, судья может переменить решение насчет ваших детей. Подумайте об этом, Салли.
Салли покраснела.
– Спасибо вам. Вы очень милый. Мои близнецы мне дороже всего на свете, но чтобы снова замуж… я не знаю…
– Ничего не говорите пока. Я просто заронил эту идею в ваше сердце. Глядишь, зернышко и проклюнется. Если же нет, если вы не пожелаете видеть меня своим мужем, я согласен на роль друга.
– Вы замечательный человек, Элиот.
Когда он ушел, Салли стала напрягать воображение. Вот она – супруга видавшего виды, траченного жизнью повесы. Мог он измениться или не мог? Все-таки возраст берет свое… Надкусив в задумчивости конфету (нугу в шоколадной глазури), Салли вдруг поняла: у Элиота округлились щеки! Он снова набирает вес. А говорил: толстяку назад ходу нет!
* * *
В понедельник, в десять утра, Мэгги повела Салли к Роджеру в кабинет для сеанса групповой терапии.
– Мы уже знаем про самоуправство Даффи, – говорила Мэгги. – Доктор Эш очень, очень сердит. Жалобу написал руководству.
Салли с Мэгги вышли из стационара, миновали внутренний двор, проследовали мимо здания администрации. Кабинет Роджера располагался в отдельном крыле.
В кабинете Салли сразу заметила перемену обстановки: доктор Эш зачем-то поставил кружком пять стульев. К спинкам четырех из них были прислонены зеркала. Роджер поднялся навстречу Салли и усадил ее на стул без зеркала.
– Простите, Салли. Поступок Даффи не имеет оправданий.
– Все нормально, доктор. Я в порядке. Сестра Даффи сказала, вы не велели давать мне успокоительные. Наверное, не было другого выхода…
– Как это – не было? Был! Даффи могла мне домой позвонить! Я бы сразу примчался. Могла просто запереть вас в палате. Зачем ремни? Средневековье какое-то, честное слово! Варварство и дичь!
– Я же буянила, доктор. А сестра Даффи знает, что я пыталась покончить самоубийством…
Роджер Эш подвинулся к Салли вместе со стулом.
– Я вам помогу, Салли. Мы справимся с вашим расстройством. Мы с вами сейчас знаете чем займемся? Раскопками! Только копать будем не в земле, а в вашей памяти. Вытащим на свет прошлое. Потом у нас как по маслу лечение пойдет. Главное, вы должны принять ваше прошлое, а не отмахиваться от него. Я-то про вас уже много знаю. А вы до сих пор закрывались от воспоминаний. Вы приняли своих альтеров эмоционально; это хорошо. Сегодня я устрою вам с ними встречу.
Салли оглядела пустые стулья с зеркалами и поежилась. Ей стало жутко, захотелось спрятаться.
– Я не готова. Я думала, это еще не скоро будет. Я не ожидала, что сегодня…
– Именно сегодня. Мы с вами и так припозднились.
Салли сгорбилась, будто хотела сделаться как можно меньше.
– Я не выдержу, доктор.
– Выдержите. Не будь я в этом уверен, я бы и сеанс не затевал. Вот что мы сейчас сделаем, Салли…
Она отвела глаза, а Роджер продолжал:
– Для начала попробуем обойтись без гипноза. Я хочу, чтобы ваши альтеры появились здесь благодаря вашему волевому усилию. Вызывайте их по именам, говорите с ними так, как раньше, в детстве.
– У меня не получится.
– А вы попытайтесь. Гипноз применить я всегда успею.
– Что мне говорить?
– Это вы сами решите.
Салли заглянула в каждое зеркало по очереди, увидела собственное отражение. До чего же глупо разговаривать с самой собой!
– Доктор Эш сказал мне, чтоб я с вами поговорила…
Фраза показалась Салли нелепой. Она замолчала на несколько секунд и сделала второй заход.
– Мы должны собраться вместе, потому что доктор Эш хочет нам помочь…
Салли стало страшно. У основания затылка нарастала боль, по телу пошел холод. Доктор Эш явно требовал от Салли не этого – не очередного провала. Салли должна оставаться в сознании, смело глядеть в лица тех, других, что спрятались внутри нее. Кем бы они ни были.
– Выходите! Пожалуйста, выходите! Дерри! Нола… Белла… или как вас там! – закричала Салли. – Поговорите со мной!
Никто не вышел на зов.
– Простите, доктор, – пролепетала Салли. – Я вас подвела…
– Не следует так говорить. И даже думать. Случилась всего-навсего небольшая заминка. Вы взволнованы, вас пугает такой важный шаг – это естественно. Вы боитесь открыть каналы для общения.
– Они не хотят общаться!
Салли подождала еще минуту. Нола с Беллой, образно выражаясь, пихались локтями. Их, как и меня, разбирало любопытство. А вот куда исчезла Джинкс – я не знала.
Мне вспомнился пятнадцатый день рождения Салли. Ее мать планировала устроить настоящий праздник, наприглашала ребят и девчонок, но никто не пришел, потому что Салли считалась «не от мира сего». Сама она не слишком огорчилась – ей всегда приятнее было одной. Мы собрались у нее в комнате, устроили альтернативную вечеринку с мороженым, тортом и печеньем. Белла задула свечи на торте, Нола придумала красивое и складное пожелание. А Джинкс выбралась через окно по водосточной трубе, вывела из гаража Фредову машину и устроила для нас ночные гонки по району. Назавтра Салли жестоко тошнило от сладкого и быстрой езды, и она же получила ремня, хотя совершенно не поняла, за что, – память, как всегда, отшибло. Даже как-то неудобно перед Салли: развлекается и бедокурит кто-то из нас, а отвечать – ей.
