39
Агент Бурден стоял неподвижно, как вековая приморская сосна, привычная к порывам ветра. Время поджимало, но он не решался повысить голос.
– Телефон, майор!
Марианна смотрела на мыс де ла Эв, мысленно отмечая каждую деталь открывающейся панорамы.
Василе Драгонман приехал сюда не случайно.
Нужно приказать экспертам все тут прочесать. Они будут ворчать, но это неважно. Психолог точно что-то искал.
Она попыталась мысленно представить себе карту, которую ей показывал Василе, но не смогла вспомнить отмеченные им места, черточки, стрелки и разноцветные кружки. Зато его слова – каждое слово – отпечатались в мозгу навсегда.
Я продвинулся в определении места. Все, что соответствует описанию прежнего дома Малона, я объеду за один день.
Им придется начать расследование с нуля, отталкиваясь от заметок Василе, рассказов Малона, историй Гути. Утром Марианна послала Ж. Б. в манеглизскую школу, чтобы он побеседовал с директрисой. Лейтенант сделал кислую мину – он всю ночь провел на месте происшествия, – но начальница не оставила ему выбора. Ничего, не развалится, крюк всего-то в десять километров.
– Майор…
Наконец-то обернулась!
– Вам звонят… – Бурден протянул трубку. – Срочный вызов.
– Марианна? Вы что там, обалдели?! – Дед вопил как потерпевший. – Ларошель позвонил!
– Хирург?
– Ты знаешь другого Ларошеля? Тимо Солер только что с ним связался. Сказал, что теряет сознание, что рана снова открылась, что он не может шевельнуться. Назначил встречу.
– Проклятье! Где?
– Не падай в обморок, милая, – у него в убежище! На улице де ла Бель-Этуаль, в самом сердце квартала де Неж.
Марианна на мгновение закрыла глаза, подставив лицо ветру, но у ветра было другое, более важное дело – он спешил развеять пепел человека, которого она не успела полюбить.
– Мы едем, Дед. Бросаем все и мчимся. Отправь туда пять машин и десять агентов.
40
Маленькая стрелка на 11, большая – на 10
Все существа на кровати Малона были мертвы. Десяток муравьев, черный скарабей в красную крапушку, три божьи коровки и еще одно насекомое побольше, названия которого он не знал. Мальчик подобрал букашек в коридоре, под галошницей, пока Мама-да вешала на крючок свое пальто, и спрятал их в карман. Накануне она плохо подмела пол, и теперь насекомые лежали на одеяле с Вуди, Баззом Лайтером и Пиль-Пуалем, вытянувшись в линию, как корабли космических монстров, летящие между звездами.
Они мертвы.
Как Гути.
Его любимец сидел с открытыми глазами, привалясь к подушке, словно решил отдохнуть.
Он больше никогда не заговорит. Василе – обманщик. Все обманщики. Взрослым нельзя верить. Никому, кроме мамы.
Малон взглянул на календарь, посчитал планеты.
Одна, вторая, третья, четвертая, пятая…
Луна, Марс, Меркурий, Юпитер, Венера…
Сегодня.
День любви.
Гути больше не разговаривает. Значит, сегодня вечером он снова сам будет рассказывать историю. Очень тихо, спрятавшись под одеялом. Он знает ее наизусть – как и шесть остальных. Поэтому все будет хорошо.
Малон вдруг понял, что не заметил, как перестал плакать. Взрослых рядом нет, так что слез его все равно никто не увидит.
Мама-да внизу, на кухне. Он один в своей комнате. Малон повернулся к Гути, и ему в голову пришла замечательная мысль: сегодня можно рассказать другу любую историю, какую захочется! И не ждать ночи.
Мальчик посмотрел на календарь. Космическая ракета стояла на зеленой планете, не самой его любимой. Он предпочитал те, где случались потасовки и нужна была храбрость, чтобы защищать маму от людоедов и чудовищ…
Он перевел взгляд на кровать, усеянную крошечными муравьями, божьими коровками, похожими на конфетки-драже. А вот скарабей с двумя оторванными лапками.
Звездное воинство, годное только для помойки!
Малон наклонился к розовому ушку Гути. Он хотел рассказать ему свою любимую историю – о главаре людоедов с татуировкой в виде черепа на шее и блестящей серебряной серьгой в ухе. Его легко было узнать, а вот сбежать от него никто не сумел бы.
– Слушай внимательно, Гути, – прошептал он. – В лесу жил один людоед, который…
Малон замолчал. Не потому, что забыл слова. Ему помешал нос. Нос не желал продолжать, нос учуял запах, перебивший мысли об истории, людоедах и маме.
Запах шел из кухни, заполняя собой все вокруг. Ни о чем другом малыш думать не мог. Как вкусно пахнет! И есть ужасно хочется. Может, спуститься вниз, приласкаться к Маме-да и стащить кусочек?
Малон взглядом попросил прощения у Гути, но плюшевый зверек не ответил. Он всегда был неразговорчив, а теперь, без сердца, и вовсе онемел.
Молчание – тоже ответ, но как его понять?
Он может пойти на кухню и поесть пирога с Мамой-да или должен остаться и продолжить рассказ?
41
Механик, лежавший под машиной, пообещал, что мой «рено твинго» будет готов сегодня вечером. Ха-ха… Он выглядел искренне расстроенным, этот придурок.
Желание убить
Я выбила домкрат.
Не нравится: 1263
Нравится: 329
www.jelanie-ubit.com
Агент Кабраль гнал как сумасшедший. На сей раз Марианна пристегнулась, потому что Кабраль наотрез отказался стартовать, бросив красноречивый взгляд на ее замазанный тональным кремом и все еще свернутый на сторону нос.
– Ладно, ладно, сейчас. Поехали!
Все четыре полосы авеню Фош были заняты машинами. Марианна любила Гавр – в том числе за широкие перпендикулярные улицы в центре города, хотя сравнение с Америкой приходило на ум только во время погонь в даунтауне, между улицей Расина и улицей Ришелье, когда можно было поиграть в Старски и Хатча
[58].
Сирена воет, как гиена.
Звонок Энджи. Разговаривать было не с руки, но она все-таки ответила.
– Марианна? Я случайно прочла один блог на сайте Гавра. С жутким заголовком: «Мотоцикл сгорел на мысе де ла Эв». – Энджи замолчала, пытаясь успокоиться. – Там написано… школьный психолог. Господи, это он? Твой… тот, что занимался мальчиком?.. Фантазером?
«Рено меган» на полной скорости пересек трамвайные пути. Стоявшие на остановке лицеисты провожали машину изумленно-восторженными взглядами, снимали на телефоны.
