Пиратский корабль.
Черный.
Расколотый пополам.
Василе постарался сдержать возбуждение.
При следующей вспышке он увидел странные дома и голую стену за ними.
Тени, людоеды?
Мог ли Малон жить здесь?
Что, если он заблуждается, принимая фантазии ребенка за реальные факты, и пытается решить загадку, опираясь на них, как на Розеттский камень?
[50]
Василе попытался прикинуть расстояние до аэропорта, до Мон-Гайара и до Манеглиза, понимая, что без помощи полиции не обойдется. Да, он нашел «то самое» место, но обыскать эти замогильные хижины удастся только по судебному ордеру. Возможно, призрак матери Малона все еще здесь, как и тайна его рождения?
Через четверть часа он пошел назад, к мотоциклу, воспользовавшись расчищенным проходом. Фонарь освещал следы человеческого присутствия – окурки, пустые пивные бутылки, старое костровище.
Стоянка была совсем рядом, за можжевеловой завесой, и тут снова подал голос мобильник.
Энджи.
Семь слов. Ошибка на ошибке.
Буть астарожен. Жду тибя. Целу
Василе почувствовал, как по телу разлилась волна тепла, словно бесшумный двигатель заработал в полную силу, ускорив работу сердца, подстегнув желание немедленно вернуться на бульвар Клемансо и укрыться в объятиях любовницы.
И как его угораздило влюбиться в парикмахершу?
Да вот угораздило…
Он улыбнулся и пошел дальше, наступая на обрывки критмума и морской капусты. Не глядя коснулся указательным пальцем телефона, и лицо Энджи растаяло в темноте.
Байк лежал на земле.
«Похож на раненое животное, сбитое на шоссе и оставленное умирать…» – подумал он и кинулся бежать. Порывы ветра толкали в спину, раздували куртку, но опрокинуть машину весом в триста килограмм точно не могли.
Тусклый фонарь метрах в ста от парковки давал мало света, и Василе наклонился, чтобы оценить потравы. Он смотрел на двухколесного друга и терялся в догадках.
Что это было? Авария? Угроза? Кто-то намеренно опрокинул мотоцикл, толкнув его бампером? Нет, был бы слышен звук удара. И следы бы остались. Значит, это дело рук человека, который пришел один и двигался совершенно бесшумно. Но зачем?
Василе принюхался и не уловил запаха горючего. На хромированных деталях царапин от гудрона осталось не больше, чем на кожаной куртке от шипов ежевики.
Нужно успокоиться. Наверняка он сам плохо закрепил подпорку, не учел угол уклона. Страх и спешка сделали свое дело. «Кретин несчастный! Ты не создан для подобных эскапад, вот и не лезь!» Нужно как можно скорее передать Малона на попечение полиции. И встретиться с Энджи.
Заняться любовью.
Сделать ей ребенка.
Эта мысль, не подкрепленная мысленным образом, оказалась последней.
Он погрузился во мрак.
Запах. Боль.
Василе не знал, как долго был без сознания.
Несколько минут? Больше часа?
Удар по затылку отдавался невыносимой болью во всем позвоночнике, на ноги чудовищной тяжестью давил мотоцикл, грозя расплющить голени и коленные чашечки. Василе попытался оттолкнуть Guzzi, но из этого ничего не вышло. Он в западне.
Шлем откатился в сторону на несколько метров и лежал на асфальте, как отрубленная голова.
Василе уперся одной рукой в руль, другой в обтекатель и снова толкнул тяжелую машину. Не сдаваться, хоть чуть-чуть сдвинуть махину, тогда появится шанс дождаться помощи… живым.
Он сделал глубокий вдох.
Запах топлива проник в легкие, как невидимое кислотное облако, разъедающее все на своем пути. Горло. Трахею. Грудную клетку.
Он закашлялся. Под ним растекалась лужа газойля. Перед выездом он залил полный бак на круглосуточной заправке у Мон-Гайара, и теперь большая часть этих тридцати литров вылилась на землю.
Василе опустил веки, досчитал до двадцати, медленно, очень медленно расслабил бицепсы, трицепсы, дельтовидные мышцы, открыл глаза и снова толкнул Guzzi, вложив в это движение всю оставшуюся силу.
Он не сдастся, пока совсем не выдохнется. Будет толкать до рассвета.
Не останется лежать тут, как бабочка, приколотая булавкой к подушечке.
Вдох, забудь о запахе горючки, выдох, не дыши.
Не закрывай глаза.
Тол…
Сначала Василе подумал, что это звезда, или сигнальный огонек самолета, или странное светящееся насекомое.
Понимание пришло не сразу.
Первыми дрогнули ноздри. Из-за дыма. И запаха опасности.
Это была не звезда. Не жук. Не самолет и не ракета.
В нескольких метрах от него, скрывая лицо в тени, стоял человек с горящей сигаретой во рту.
35
Сегодня мне 39 лет, детей нет.
Желание убить СЕБЯ
Съесть отравленное яблоко, лечь в стеклянный гроб и ждать.
Не нравится: 7
Нравится: 539
www.jelanie-ubit.com
Буть астарожен. Жду тибя. Целу
Энджи перечитала свое сообщение и зажала телефон между коленями, вздрогнув, когда холодное стекло экрана коснулось ноги в нейлоновом чулке.
Сидевшая напротив Марианна продолжала что-то говорить.
Кальцоне
[51], к которому она едва притронулась, напоминал вулкан, остывший тысячи лет назад. Официант то и дело проходил мимо их столика, словно решал, не присесть ли на свободный стул, чтобы покормить майора Огресс с ложечки.
Время было позднее. Скоро полночь.
Энджи хотелось одного – вернуться домой и обнять любимого.
Марианне это знать ни к чему.
Сегодня вечером она не станет говорить с подругой о мужчинах. Особенно о своем.
