Ответ на второй вопрос был однозначным: нет.
И третий вопрос: а есть ли у меня выбор?
И на этот вопрос тоже был однозначный ответ.
6
Бостон Саус Стейшн
16 часов 40 минут
Выскочив из вагона, я помчался как подорванный в деловой квартал. Времени у меня было в обрез: ни один банк после пяти не работал.
Отделение моего банка находилось на первом этаже современного здания неподалеку от Фанел-холла. Подбежав, я уткнулся в стеклянную дверь, которую только что запер охранник. Я забарабанил по двери, охранник обернулся и мрачно взглянул на меня. Я пальцем постучал по циферблату своих часов и показал: 16.59. Он отрицательно покачал головой и насмешливо мотнул подбородком в сторону настенных часов в холле: 17.01.
Я тяжело вздохнул и еще разок яростно пнул дверь. Разозлившийся охранник собрался было покинуть свой пост, но проявил осторожность и вызвал ответственное лицо. Вот это удача! Передо мной появился Питер Ланг, банкир, который занимался счетами и сбережениями всей нашей семьи. Он узнал меня и сам открыл передо мной дверь.
— Артур! Давненько мы вас не видели!
— Путешествовал по Европе, — соврал я. — Понимаю, что явился поздновато, но мне необходима ваша помощь.
— Входите, прошу вас.
Я поблагодарил, не строя никаких иллюзий, медовым тоном и уступчивостью Ланга я был обязан отцу, чьи денежки лежали у банкира. Я проследовал за Лангом в его кабинет, объяснил, что у меня дезактивировалась карточка, и попросил сообщить, как обстоят дела с моими финансами. Он сел за компьютер и стал нажимать на клавиши, выясняя обстановку. Во время моего двухлетнего «отсутствия» снятие денежных средств с моего счета не прекращалось. Квартплата, страховка и плата за учебу снимались каждый месяц с четкостью метронома. Поскольку больница перестала платить мне зарплату, банк делал выплаты с моего особого счета, залез, так сказать, в мой чулок. Мама незадолго до смерти положила на мое имя небольшую сумму в пятьдесят тысяч долларов, теперь от нее осталось девять.
— Я хотел бы их забрать, — сказал я.
— Это возможно, — скривился Ланг. — Вы вернетесь завтра и получите деньги, но оставите на счету не меньше тысячи.
Я настаивал. Объяснял, что должен уехать из Бостона сегодня же вечером, что крайне нуждаюсь в этих деньгах, что они были оставлены мне мамой. Я не рассчитывал, что растрогаю его, но он меня все-таки выслушал и постарался выполнить мою просьбу. Полчаса спустя он вручил мне восемь тысяч долларов наличными. Прощаясь, этот болван выразил мне свои соболезнования, словно мама умерла на прошлой неделе.
Я скорчил скорбную мину и ушел, не потребовав остатка, взял такси и поехал в Саус Дорчестер.
7
В Массачусетской главной больнице практиканты аварийно-спасательной медицины три раза в месяц обязаны были принимать участие в особом мероприятии. Медицинский автобус отправлялся в самые нищие кварталы Бостона для того, чтобы все слои населения могли воспользоваться бесплатной медицинской помощью. Теоретически идея была хорошая, но на практике зачастую оборачивалась кошмаром. На протяжении всех тех месяцев, что я принимал участие в рейдах, в наш автобус летели камни. Местные бандиты видели в нас помеху своему бизнесу. На нас нападали, нас разворачивали, нас грабили. Дело кончилось тем, что медработники обратились в профсоюз, желая воспользоваться своим правом на устранение от подобных мероприятий. Но муниципалитет дорожил своим проектом и продолжал продвигать его с помощью волонтеров. Мне не раз приходилось самому сидеть за рулем автобуса и потом ставить его в похожий на барак гараж, расположенный за чертой города.
Об этих временах, таких далеких и таких близких, я и вспоминал, явившись в «Фицпатрик Авто Репер», самую крупную мастерскую нашего города, обслуживающую траурные лимузины, школьные автобусы и машины «Скорой помощи».
В просторном цехе воняло бензином, маслом и резиной. Стоило мне сделать шаг вперед, как ко мне подскочил белый бультерьер и оглушительно залаял.
Я всегда боялся собак. Испугался и этой, и она это мгновенно почувствовала. Я старался не обращать на нее внимания и обратился прямо к начальнику:
— Привет, Дэни!
— Привет, парень, давно не виделись! Зори не бойся, она хорошая девчонка, ты же знаешь!
Гора высотой в метр девяносто, втиснутая в комбинезон и засаленную куртку, Дэни Фицпатрик был на первый взгляд куда страшнее своей собаки. За спиной его все называли Джабба Хатт,
[15]
но ни у кого не хватило бы смелости назвать его так в лицо.
— Конрад прислал меня за машиной «Скорой помощи», нужна сегодня вечером, — небрежно сообщил я, словно мы расстались только вчера.
— С чего это? Я не получал от него заказов.
— Он тебе отправит заказ по факсу, — тут же отреагировал я. — Сам знаешь, все решается в последнюю минуту. В эту ночь поедем в социальные центры Матапана и Роксбери. Может, придется перевозить одного или двух пациентов, но хотелось бы машинку полегче. Есть у тебя в загашнике какая-нибудь небольшая санитарная машина?
— Есть, «Форд» серии Е, — сказал он, указав подбородком в сторону машины, — вот только…
Я подошел к фургончику, приспособленному для машины «Скорой помощи».
— Слушай, годится. В самый раз. А насчет факса не парься. Когда получишь, подпишешь и вместо меня тоже. В первый раз, что ли?
Дэни всей своей тушей преградил мне дорогу к машине.
— Не спеши, мотылек! Факс от Конрада, говоришь? Я бы очень удивился факсу от Конрада.
— Почему это?
— Потому что вот уже полгода, как Конрад не работает в больнице.
Я сделал мрачную морду и пошел ва-банк:
— Работает, не работает, наплевать, Дэни! Я совсем не обрадовался, когда меня снова пристегнули к этой работенке. Два года не трогали, и на тебе! В общем, факс из больницы ты получишь. Мне-то на хрена эта колымага, сам подумай! К девочке на такой не подъедешь!
Дэни Фицпатрик почесал в затылке. Нужно было быстренько покончить с этим делом, не дав ему времени на размышления. Посулить что-то интересненькое. Я тут же вспомнил объявление, которое прочитал в газете.
— «Ред Соке» играет в субботу с «Янкиз». Приходи ко мне, посмотрим вместе. Я знаю, ты положил глаз на Веронику. Она тоже будет с подружками, Оливией и Патрицией. Ну с той, рыженькой из хирургии. Девчонки, если выпьют хорошенько, становятся подобрее, если ты понимаешь, о чем я.
Мысленно я тут же извинился перед Вероникой, объяснив, что я приплел ее не для трепа, а для хорошего дела.
