– В порядке, – ответил Капустин. – Сейчас выйду. Только каркас расправлю.
– Вам чаю сделать? – спросил голос.
– С лимоном.
На полу рядом с темной медицинской машиной лежала выскочившая из «поляроида» карточка. Капустин поднял ее, не глядя повернул изображением вниз и положил на стол. Потом он пошел в душ.
Через несколько минут он вернулся в спальню, расчесал щеткой мокрые волосы и облачился в костюм (галстук остался висеть на спинке кресла). Вытащив из алюминиевого кейса крохотную бутылочку «Black Label», он свинтил с нее пробку, нагнулся – и достал из-под кровати ракетку для бадминтона. К ракетке длинной нитью был привязан волан. Подбрасывая волан в воздух легкими шлепками ракетки, Капустин вылил виски себе в рот.
– Вот так, – прошептал он, пряча ракетку назад под кровать, – и никакого шотландского мастера…
Сев к столу, он наморщился, словно перед прыжком в воду, и перевернул поляроидный снимок.
Изображение на нем состояло из расплывчатых грубых пятен и линий. Но все-таки можно было различить две рогатые бородатые головы, а между ними – щит с треугольником, в центре которого был, кажется, глаз.
Капустин вынул из кейса переливчатый полотняный мешочек и достал оттуда еще две поляроидные карточки. Они легли на стол рядом с первой.
Фотографии были того же смутно-нечеткого свойства – как если бы кто-то рисовал в фотошопе широким пэйнтбрашем, а потом прятал швы, неумело применяя всякие эффекты и фильтры.
На обоих снимках присутствовали две головы и щит – но на этом сходство кончалось.
На одной фотографии у голов были очень большие косые миндалевидные глаза и какая-то непонятная складка вместо рта и носа. Сами головы напоминали перевернутые груши. Бород у них не было, и рогов тоже. Треугольник на щите был обращен вершиной вниз и вписан в выпуклую окружность.
С другой карточки строго смотрели два одноглазых птичьих профиля с кривыми клювами. На щите между ними вместо треугольника помещался размытый ромб.
– В этом должен быть какой-то смысл, – прошептал Капустин, ероша волосы. – Обязательно должен…
В дверь постучали.
– Товарищ генерал, чай остынет.
Капустин спрятал все три фотографии в мешочек и бросил обратно в кейс.
– Иду, – сказал он.
В отсеке-лаборатории было полутемно. Светились только мониторы. За одним из них – с разверткой радара, покрытой множеством разноцветных закорючек и значков, – сидел утомленный Пугачев. Карманников спал рядом, устроившись на двух повернутых друг к другу креслах.
– Вы прямо свежий как огурчик, товарищ генерал, – сказал Пугачев. – Даже завидно.
– Где чай? – спросил Капустин.
Пугачев указал на бортовой столик, где стоял поднос с двумя железнодорожного вида стаканами.
Капустин взял стакан, отхлебнул – и поднял шторку иллюминатора.
В отсек ворвалось яркое горячее солнце – и пространство сразу словно наполнилось жизнью. Карманников не проснулся, но беспокойно замычал во сне.
– Рассвет, – сказал Пугачев, улыбаясь и жмурясь.
– Хочется верить, – ответил Капустин.
– Как у вас прошло?
– Нормально. А у вас?
– Все хорошо. Вот только американец мимо проходил, – Пугачев кивнул на свой монитор. – RC-135 с выключенным транспондером. Границу не пересекал, но полчаса петлял рядом.
– И? – спросил Капустин.
– Включили модуль «Хибины-П». Через пять минут развернулся и ушел.
– Во сколько точно включили? – спросил Капустин.
Пугачев поглядел на экран и ткнул пальцем в какую-то зеленую галочку.
– В два тридцать три.
– Так это вы… Эх, черт…
– Что, не надо было?
– Да ладно, – махнул рукой Капустин. – Что уж теперь-то… Что у тебя с руками? Как у первоклассника.
Руки Пугачева были покрыты синими чернильными линиями и зигзагами – вернее, их полустершимися следами.
– Медитировал, – сказал Пугачев, чуть покраснев. – За два часа почти согнал.
– Я тебе покажу, как тренироваться, – ответил Капустин. – С руками техника немного неожиданная. Что называется, контринтуитивная…
Зажужжал тихий зуммер. Пугачев вынул из панели утопленную телефонную трубку и поднес к уху.
– Гвоздика слушает… Так точно, вернулся. Даю…
Он повернулся к Капустину и выразительно кивнул вверх.
Капустин взял трубку.
– Ромашка на связи… Да… Здравия желаю, товарищ Нарцисс. Так точно, контакт был. Только что. Вышел на самых главных. Действуют под прикрытием МИ-6 и ЦРУ. Еще общался с недовольными элементами из МИ-5. Но это меня, возможно, в двойную разработку приняли…
Трубка тихо что-то прожурчала.
– Да, компьютер склевали, – ответил Капустин. – Сто процентов… Нет, не подозревают. Они думают, я у них на крючке по золоту. Думают, я это, компромата ихнего боюсь…
Капустин щелкнул пальцами, привлекая внимание Пугачева, и, когда тот поднял взгляд, вдруг засмеялся – с такими медленными, хриплыми и низкими модуляциями, что глаза Пугачева наполнились неподдельным страхом:
– Хахха!.. Хахха!.. Хахха!.. Хахха!
Отсмеявшись, Капустин подул на ладонь свободной руки – в том месте, где совсем недавно ее касались влажные пальцы Солнца.
Трубка опять что-то вопросительно прожурчала.
– Так точно, теперь могу, – ответил Капустин. – Прогноз такой – абажур нам, скорей всего, простят. Но издержки будут.
