Капустин кивнул.
– Я хотел бы передать высшему руководству… ну то есть вам, брат Солнце, что мы очень тяжело переживаем возникшее между нами отчуждение. Мы хотели бы восстановить контакты. Мы приносим извинения за инцидент – поверьте, мы уже поняли, какую допустили ошибку. Но наши намерения были самыми добрыми. Сердечными, так сказать. Просто неловко получилось. Ну взгляните на вещи широко – подумаешь, не так поднесли, что же теперь делать…
– Вы про эту историю с абажуром? – спросило Солнце. – Так и знал, что о нем зайдет речь. Вы хоть видели его сами, Теодор?
– Нет, – ответил Капустин. – Это шло по другой линии. Поверьте, я вообще никакого касательства…
– Я верю, – сказало Солнце. – Вернее, знаю. Я просто думал, что вам будет интересно на него взглянуть… Вот он.
Капустин покосился на лампу даже с каким-то испугом.
– Ах, так это тот самый…
– Рассмотрите его внимательно, – сказало Солнце. – На нем довольно интересный орнамент.
Капустин с некоторой опаской придвинул лампу к себе.
Коричневая кожа, из которой был сделан абажур, выглядела очень старой. Ее покрывало множество мелких и крупных рисунков, налезающих друг на друга – они были очень разного качества.
– Что тут, – сказал Капустин. – Ну, наугольники и циркули – это понятно. Похоже на татуировки… да и сшито грубо… А вот тут по-русски почему-то написано: «подвой пурги». Какой подвой? Это когда растения прививают, да?
Солнце тихонько засмеялось в ответ.
– Как они додумались такое в подарок, – бормотал Капустин, поворачивая лампу. – Словно пьяный зэк рисовал. А это что?
С другой стороны абажура рисунков было меньше – большой лоскут кожи был оставлен пустым, и в самом центре этой пустоты увесисто темнели четыре кривые древнееврейские буквы, почти не различимые на коричневом фоне. Пустота с четырехбуквенником была окружена изображениями человеческих ладоней.
– Что это? – повторил Капустин.
– Слово «хуцпа» на иврите, – ответило Солнце. – Четырехбуквенное написание. Есть еще вариант из пяти букв. После «Хэт» может стоять «Вау».
– Я, признаться, не владею…
– Сейчас объясню, – сказало Солнце. – Слово «хуцпа» – в любом из двух написаний – означает беспредельную наглость, но также мужество, решимость, отвагу. Конечно, сперва мы поняли его в первом смысле, потому что подарить нам символическую лампу было с вашей стороны именно беспредельной наглостью…
– Мы это уже поняли, – кивнул Капустин.
– Мы даже решили, что вы, собственно, изложили таким образом свою программу на ближайшее будущее, – продолжало Солнце, – тем более что дальнейшие ваши действия полностью это подтвердили… Но гораздо важнее, увы, другое.
– Что? – встрепенулся Капустин.
– Вы передали нам лампу с древнееврейским начертанием во время формального ритуала, в ответ на вопрос о дарах из Святой Земли. То есть вы привели в движение символические энергии «Алеф-Бет». За подобный символизм, Теодор, надо отвечать.
Капустин несколько раз моргнул, словно пытаясь переварить услышанное.
– О каких энергиях вы говорите? – спросил он. – Это ведь просто абажур.
Солнце тихо засмеялось.
– Разве вы не слышали про искусство «хохмат-га-церуф»?
– Нет, – ответил Капустин.
– Строители Храма впервые познакомились с ним во времена тамплиеров. Точнее, в тринадцатом веке, когда в орден был принят Авраам Абулафия, великий мастер «Алеф-Бет» и других божественных алфавитов. Он открыл нам, что в глубинной основе мира лежат слова и буквы множества разных языков. Комбинируя их – как говорил сам Абулафия, развязывая и связывая заново – можно влиять на реальность и даже радикально менять ее. Неужели вы про это не знаете?
Капустин пристыженно опустил глаза.
– Ничего страшного, – сказало Солнце. – Так даже лучше. Я лично продемонстрирую вам это искусство, восемь веков сохраняемое высшими мастерами наших лож. Вы ведь знакомы со скрытым смыслом древнееврейских букв?
– Я не иудей, – ответил Капустин.
– Я тоже, – ответило Солнце. – Но я хорошо знаю тайны «Алеф-Бет» и могу их толковать. Скажите, как по-вашему, почему слово «хуцпа» на этом пергаменте написано именно в четыре буквы? Распространенное написание, да. Но почему работавший над абажуром неизвестный мастер выбрал именно его?
– Почему? – тревожно спросил Капустин.
– Дело в том, что традиционное имя Бога есть тетраграмматон. То есть четырехбуквенник. Обычно его записывают так…
В руке Солнца появился странный предмет – серебряная палочка, кончающаяся крохотной человеческой рукой с вытянутым вперед указательным пальцем. Солнце провело этой палочкой по столу, и на нем загорелись буквы:
יהוה
– «Йод – Хе – Вау – Хе», – нараспев произнесло Солнце. – Читаем, разумеется, справа налево. Этим буквам соответствует смысл «Я есмь то, что Я есмь». Но так же можно перевести и как «Я стану тем, чем пожелаю стать». Запомните, это весьма важно. А сейчас посмотрите сюда…
Солнце опять провело над столом серебряным указателем, и под первым словом загрелось другое – то же самое, что было на абажуре. Теперь оно сделалось отчетливым и ясным:
חצפה
– «Хэт – Цади – Пэ – Хэ», – произнесло Солнце. – Читаем опять справа налево. «Хуцпа» в четырехбуквенном написании – тоже тетраграмматон, и в этом смысле является одним из множества божественных имен… Здесь, впрочем, мы вступаем на зыбкую почву – некоторые с этим не согласятся, поскольку, по их мнению, лишь один тетраграмматон может быть божественным именем. Но Абулафия тайно учил, что не только четырехбуквенники «Алеф-Бет», но и все возможные комбинации любых существующих знаков суть разные имена Адонаи, отражающие его бесчисленные аспекты. Подобная точка зрения весьма далека от ортодоксальной. Но в любом случае несомненно, что слово «хуцпа» в этом написании можно считать эхом базового тетраграмматона – хотя бы потому, что оно тоже кончается на «Хэ»… Вот эта буковка с дырочкой, видите?
– Угу, – сказал Капустин.
– Случайностей в мире не бывает. Подобная возвышенная, если угодно, рифма заставила нас отнестись к вашему подарку серьезно. Выход был только один – глубоко проанализировать суть вашего послания с точки зрения энергий «Алеф-Бет» и принять получающийся смысл в качестве указания по разрешению ситуации. Вы меня понимаете?
На лице Капустина отразилось некоторое умственное напряжение, но он кивнул.
– Итак, рассмотрим слово «хуцпа» буква за буквой.
Солнце взмахнуло своей серебряной палочкой, и на столе зажглась большая буква:
ח
– «Хэт», – сказало Солнце. – В старой традиции буква связывается с браком, встречей мужчины и женщины, в которой участвует Адонаи. Эта буква традиционно считается соединением символизирующей мужское начало буквы «Вау», вот она:
