Дорога была длинной. Сперва машина мчалась по шоссе. Потом свернула на боковую дорогу и поехала медленнее.
Капустин не открывал глаз, только чуть морщился на лежачих постовых. Несколько раз водитель тормозил и переговаривался с какими-то людьми, подходившими к окошку. После каждой такой остановки машина еще немного сбавляла скорость – и наконец встала совсем.
– Прибыли, товарищ генерал.
Капустин открыл глаза.
Машина стояла на военном аэродроме. В отдалении были видны несколько пятнистых истребителей, а прямо впереди, совсем близко, высилась серая громада транспортника с широким диском антенны над фюзеляжем. Дверь в борту была открыта, от нее спускалась легкая алюминиевая лестница. На бетоне рядом стояли двое – зеленый человек с автоматом и пожилой мужчина в просторном летном комбинезоне, украдкой куривший электронную сигарету.
Капустин вышел из машины и, помахивая ребристым кейсом, направился к самолету. Когда он приблизился, человек в комбинезоне убрал свою никотиновую палочку в карман.
– Что ты как маленький, Карманников, – сказал Капустин, пожимая ему руку. – Бросай это дело. Так ведь и будешь всю жизнь мучиться.
– Какое дело? – спросил Карманников.
– Вот то, о каком сейчас подумал, – ответил Капустин. – Его и бросай… Чего бороду-то сбрил?
– Жена сказала, нелепо выгляжу.
– Больше им верь, – сказал Капустин. – Ну да твое дело. Михайлов говорил, у тебя что-то новое по хранителям?
– Как в прошлый раз, – ответил Карманников. – Такой же всплеск. Кто-то что-то серьезно поменял во Вселенной.
– Что именно, опять никогда не узнаем?
Карманников развел руками и улыбнулся.
– Вы ведь их сегодня сами увидите, – сказал он. – Чего не спросите?
– Я лишних вопросов там не задаю, – ответил Капустин. – Я об одном думаю – поднимусь в этот раз или нет. Поверь на слово, не все так просто… Кто с нами летит?
– Только Пугачев.
– Вдвоем-то справитесь?
– Да я один справлюсь.
Капустин пошел по трапу вверх. Карманников – следом.
Отсек самолета, где они оказались, напоминал научную лабораторию – много свободного места, мягкий ковролин на полу, рейчатые стойки, мигающие электронные ящики, несколько вращающихся кресел – и плоские мониторы вдоль стен.
Перед одним из мониторов сидел молодой человек в таком же, как на Карманникове, летном комбинезоне. На экране мерцал карточный пасьянс, а выше на стене висела приклеенная скотчем репродукция картины: сидящий по-японски Дзержинский в либерально расстегнутой косоворотке, с обнаженной катаной на коленях. Лезвие катаны багрово сверкало в лучах заката; глаза Дзержинского были закрыты. Над его головой горел красно-желтый нимб из закругленных слов:
У чекиста должна быть холодная голова, чистые руки и горячее сердце.
– Здравствуй, Пугачев, – сказал Капустин.
Пугачев коснулся клавиши, и пасьянс на экране исчез, сменившись многоцветной географической картой.
– Здравия желаю, товарищ генерал. У нас все готово.
– Сколько на подлет?
– Около трех часов. Может, побольше – жду последнюю метеосводку. Летим на Новую Землю.
Капустин нахмурился.
– А какого моржового нам опять туда лететь-то? Что, недостаточно на семь тысяч подняться? От земли уже не фонит.
– Так вы же хотите надежный контакт, – ответил Пугачев. – Если с масонским эгрегором, то это Новая Земля. Лучшая точка доступа.
– Прошлый раз отсюда нормально сделали.
– Три разрыва было. Вы же первый ругаетесь. А на Новой Земле устойчивая связь. Главное из конуса не выходить.
– Когда же мы с этими гребаными каменщиками нормальные контакты восстановим, – вздохнул Карманников.
– Да как только они абажур простят, – сказал Пугачев.
– Да, – согласился Капустин, – с абажуром мы крепко лоханулись… Было бы смешно, когда бы не было так грустно. Ну ладно, три часа в самый раз. Как раз времени хватит, чтоб все нормально зашло.
– А можно вопрос, товарищ генерал? Теоретический?
– Ну давай, Пугачев.
– Вот вы когда погружаетесь, где путешествуете на самом деле? В своем подсознании? Или… не знаю как сказать… во всеобщей информационной матрице?
Капустин улыбнулся.
– Не знаешь, как сказать – молчи. Между первым и вторым никакой разницы нет. Как говорил товарищ Дзержинский, глубокое море неосмысленного одно и то же для всех, и в нем все тайны мира. Человеческого мира, я имею в виду.
– Может, меня с собой возьмете, товарищ генерал? – спросил Пугачев.
– Может, возьму когда-нибудь. А пока рано тебе.
– Почему? Сколько раз уже с вами летал.
Капустин поднял глаза на офицера.
– Знаешь, Антон, – сказал он мягко, – это ведь только кажется, что я сюда без подготовки езжу. А на самом деле я перед каждым вылетом по три часа провожу с консультантами. Все самое последнее, чего достигла человеческая мысль, впитываю, стараюсь понять и усвоить. Хоть иногда это нелегко. Потому что там, – он кивнул куда-то вбок и влево, – никогда не знаешь, что именно от тебя потребуется. И надо быть во всеоружии. Информация, которую мы добываем, бесценная. Наверху без нашего прогноза ни одного решения не принимают. Поэтому я тебе и говорю – не готов ты еще. Не-го-тов.
– А как подготовиться?
– Тренируйся. Все начинается с трех побед, – Капустин кивнул на картину с Дзержинским. – Делай медитацию на холодное, горячее и чистое.
– Я делаю, – сказал Пугачев, – каждый день. Сажусь в лотос в мокрой майке, она на груди за пять минут высыхает. Потом на голову кладу кубик льда – не тает уже минут десять.
– Мало. Продолжай… Дойдешь до пятнадцати минут – делай кубик и майку одновременно, причем майку не отжимай. Чтоб реально мокрая была. Главная проблема там с руками будет… Еще что-то спросить хочешь?
– А как вы с масонским эгрегором в контакт входите?
– Есть у меня один трюк. Но сейчас рассказывать времени нет. В другой раз. Команда на взлет, а я пошел готовиться.
– Есть на взлет, товарищ генерал!
В дальней стене отсека-лаборатории была неприметная дверь между двумя электронными стойками. Капустин открыл ее своим ключом. За дверью было темно; чуть пахло благовониями. Капустин шагнул в проем и закрыл дверь за собой.
Несколько секунд он неподвижно стоял в темноте. Потом на ощупь достал из кейса маленькую бутылочку «Black Label», открутил пробку и выпил виски из горлышка. И только после этого повернул выключатель на стене.
Он стоял в небольшом помещении, похожем на спальню – главную ее часть занимала кровать под покрывалом в детских зайках и свинках. Рядом помещались небольшой столик и кресло с ремнем безопасности. В дальней стене видна была приоткрытая зеркальная дверь в туалет и душ. На полу лежал тот же мягкий ковролин, что и в лаборатории.
