Капустин попытался сдержать уже вырвавшийся хохоток, но было поздно.
Из хусспы в лицо ему ударил луч света, и Капустин так и замер с открытым ртом. Лицо его стало багроветь, словно от нехватки воздуха. Вскоре все тело его начало ужасно содрогаться, и я испугался, что он прямо сейчас умрет – но тут луч погас. Видимо, с Капустиным проделали то же, что и со мной – и наверняка уже не в первый раз.
– Ну вот, – сказал Крофт. – Наговорился, и хорошо.
Он повернулся к Димкину.
– Русский нервничает. Значит, мы все делаем правильно. Пока мы сканируем их техника, поговорите-ка вот с этим господином, – Крофт указал на меня. – У него тоже нет блокировки, и он мог случайно что-то слышать. Объясните серьезность ситуации и меру его личной ответственности.
Димкин кивнул, повернулся к стоящим вокруг стальной коробки чертям и сделал одному из них знак – указал сначала на свою голову, а потом на мою.
– Подождите, – сказал я, – вы что, собираетесь…
Черт шагнул мне за спину и, как мне показалось, погладил меня по голове. Больно не было – я только почувствовал на затылке холод. Затем черт перешел к Димкину, положил ладони на его голову, и я заметил протянувшуюся между нами желтую нить.
Она была нечеткой, словно я видел ее сквозь туман. Я инстинктивно напряг зрение, чтобы увидеть нить яснее – и в тот же миг подвал вокруг исчез.
* * *
Мы с Димкиным остались сидеть на том же расстоянии друг от друга, и ни один из нас не переменил позы. Но теперь вокруг нас была пустая комната с белыми стенами. Между нами стоял стол, тоже белый, и мои руки по-прежнему были к нему прикручены.
Ни чертей, ни чекистов, ни остальных американцев видно нигде не было.
Димкин улыбнулся.
– Не пугайтесь. Нашего разговора не услышит никто. Для всех остальных вы сейчас неподвижно сидите на месте и глядите в стену. Примерно как Карманников.
– Понятно, – сказал я.
– Существует много способов залезть в вашу память без вашего на то согласия, – продолжал Димкин, – но для этого нужно точно знать, что ищешь. Кроме того, это долгая процедура, и очень для вас неприятная. Но есть другой метод. Мы можем беседовать как обычно – а я просто буду отслеживать, врете вы или нет. Начнете врать, мы перейдем к другим процедурам. Поэтому вам имеет смысл говорить правду. Вы будете говорить правду?
Я наполовину кивнул, наполовину пожал плечами. Димкин смотрел куда-то в пустоту надо мной.
– Как вы себя сейчас чувствуете, Маркиан Степанович?
– Так себе, – ответил я.
– Сколько вам лет?
– Тридцать два.
– Кто вы по национальности?
– Русский.
– В чем была ваша функция в проводимой операции?
– Я пил на балконе, – ответил я. – Ничего больше не делал.
Димкин некоторое время вглядывался в воздух над моей головой, то поднимая взгляд, то опуская его – словно наблюдая растущие у меня рога.
– Хорошо, – сказал он, – тогда объясните, почему вы согласились во всем этом участвовать.
– Послушайте, – ответил я, – вы же военный. Вот если бы вам предложили впервые в истории оторваться от земли, совершить управляемый полет и подняться на одну ступеньку к звездам, поставив тем самым вашу страну впереди всех прочих народов и племен, неужели вы не согласились бы?
– Позвольте, – сказал Димкин, – я буду говорить прямо и отчетливо, по-русски. Нам глубоко поебать на этот ваш русский космизм и православную мифологию. Так понятно?
Я кивнул.
– Хорошо. Я хочу выяснить только одно – каким образом с помощью этой операции ваши гости собирались уничтожить хусспу Федерального Резерва?
– А?
– Что вам про это известно? Тщательно обдумайте свой ответ.
– Чего тут думать, – наморщился я, – я вообще не знаю, что такое хусспа…
– Врете, – сказал Димкин, глянув в пространство надо мной, – знаете. Я вижу, что знаете.
– Да, – ответил я, – знаю, потому что сам уже догадался. Это Капустин сказал, когда внесли эту круглую штуку на палке. Которая мозги всем конопатит. Раньше я даже слова такого не слыхивал, клянусь. Проверяйте как угодно. Я правду говорю.
– Хорошо, – сказал Димкин, – вижу, что правда. Тогда давайте поступим так. Я разъясню вам суть вопроса, и вы немедленно расскажете все, слышанное вами на эту тему. Что угодно – намек, шутка, случайно брошенная фраза. Если вы вспомните что-то, не пытайтесь это скрыть – я все равно увижу. Идет?
Я кивнул.
Димкин полез в карман, вынул из него бумажник и положил на стол передо мной узкую зеленую бумажку.
– Знаете, что это? – спросил он.
Я отрицательно покачал головой.
– Это доллар. Новые мировые деньги.
На бумажке было большое слово «ONE». Справа от него помещался картуш с орлом и звездами, а слева – кольцо с перевернутой пирамидой внутри, в точности как на хусспе. Еще там были слова «In God we Trust».
– Очень благочестивые ассигнации, – сказал я.
– Я не знаю точно, – сказал Димкин, – но предполагаю, что на ваших деньгах написано: обеспечены серебряной и золотой монетой. Верно?
– Да.
– Вам может показаться, что это опечатка и здесь должны быть слова «In Gold we Trust». В том смысле, что деньги обеспечены золотом. Но здесь написано именно про Бога. Согласитесь, странная надпись для денег в совершенно безбожную эпоху. Про веру есть, а про золото нет. И знаете почему?
– Почему?
– Потому что в наше время мировые деньги уже не обеспечены золотом. Они не обеспечены ничем вообще, кроме веры в них. А эта вера пробуждается в людях…
– Хусспой? – выдохнул я.
Димкин кивнул.
– А что это за хусспа? – спросил я. – Я имею в виду, я видел – но каким образом она действует? Что это вообще такое?
– Очень долго объяснять, – сказал Димкин. – Наши старшие партнеры говорят, что это реликтовая энергия древней вселенной, существовавшей до Большого взрыва. Она не исчезла наперекор всем законам космоса.
– Зеленые черти подчинили себе эту энергию?
– Скорее наоброт. Наши старшие партнеры пытались когда-то с ней бороться, но хусспа всегда проникает в ту самую силу, которая пытается ее уничтожить – и становится ее новым стержнем… Делается, если угодно, новым богом и превращает вчерашних врагов в прихожан и слуг. У наших партнеров про это гимны сложены. Целая религиозная метафизика, весьма красивая. Наши партнеры считают себя избранной космической расой, потому что хусспа проявляет себя именно через них, и тень этой избранности естественным образом ложится на Америку… Но нашего с вами вопроса это не касается. В узко-практическом смысле хусспа – это нечто вроде непобедимой гипнотической силы. Технически она проявляется через специальные устройства, имеющие характерный вид. С их излучением вы теперь знакомы.
