– Это целая куча поджогов, Эдди, – грит Рэнди.
– Так… это внушительный участок, – Максин делает вид, будто спрашивает, – жилье Мроза?
– Мы его зовем «Ебакингемский дворец». Хотите взглянуть? Я как раз туда ехать собирался.
Стараясь, чтобы прозвучало, как у фанатки:
– Как устоять против величественного дома. А меня хоть за ворота впустят?
Рэнди извлекает цепочку с жетоном.
– Ворота автоматические, а тут у меня транспондер, всегда лишний с собой ношу.
Вифезда поясняет:
– Тут у нас традиция, эти здоровенные дома – отличные места водить кого-нибудь на свиданки, если в романтику для вас входят грубые прерывания в самом разгаре.
– У «Форума Пентхауса» целый спецномер об этом был, – ставит сноску Рэнди.
– Так, давайте вас немного экипируем. – Они удаляются в дамский туалет, где Вифезда вынимает щетку для начесов, восьмиунцевую банку спрея «Окончательная сеть» и тянется к волосам Максин. – Надо избавиться от всего этого хруста, пока что вы слишком похожи на этих, от Бобби Вэна.
Когда Максин вновь выныривает из удобств:
– Боже правый, – чуть не падает в обморок Рэнди, – думал, это Шэнайа Туэйн. – Эй, Максин такое годится.
Через считаные минуты Рэнди выкатывается с парковки в «ф-350» с подрядчицкой рамой на кузове, Максин держится к нему впритык, не очень понимая, насколько хорош этот план, и все более сомневаясь по мере того, как «Сынков» в зеркале заднего вида сменяется унылыми жилыми улочками, ободранными и в выбоинах, забитыми маленькими прокатными конторами, что упираются тупиками в парковку торгового центра за сетчатой оградой.
Они кратко останавливаются посмотреть на то, что осталось от прежнего домика игрищ Шэй, Бруно и Випа. Полный убыток. Над пепелищем снова клубится зеленая летняя поросль.
– Думаете, случайность? Подпалили намеренно?
– Не могу сказать за вашего дружка Уда, но Шэй и Бруно – духи не самые передовые, фактически – довольно тупые пиздюки, если вдуматься, поэтому, может, кто какую глупость и допустил при раскурке. Могло и так случиться.
Максин роется в сумочке и достает цифровую камеру сделать несколько снимков. Заглядывая ей через плечо, Рэнди засекает «беретту».
– Ого. Это 3032-я? Патроны какие?
– 60 гран с экспансивной пулей, а у вас?
– Предпочитаю «гидрошоки». «Берса», девять миллиметров?
– Обалдеть.
– А… вы на самом деле не бухгалтер в конторе.
– Ну, как бы. Плащ сегодня в химчистке, и я забыла прихватить костюм из спандекса, поэтому полного эффекта вам не светит. Руку с моей задницы, кстати, тоже можно убрать.
– Батюшки-светы, неужто я и впрямь…
Что, в сравнении с ее обычным светским днем, канает за стильные подкаты.
Они едут дальше, к маяку мыса Монток. Все должны вроде как любить Монток – он же избегает всего, что не так с Хэмптонами. Максин в детстве приезжала сюда раз-другой, взбиралась на верхушку маяка, живала в «Гёрни», ела много морского, засыпала под биенье океанского пульса, что тут было не любить? Теперь же, пока они сбрасывают скорость вдоль последнего отрезка трассы 27, она ощущает лишь сужение выбора – все стекается сюда, весь Лонг-Айленд, оборонные заводы, убийственные транспортные потоки, история республиканского греха, так никогда и не смягченного, непреклонная субурбанизация, мили стриженых дворов, подрядчицкий орштейн, ДСП и БКП
[73]
, безлесные дали, все собирается, все распадается в предельную зацепку для пальцев перед долгой глухоманью Атлантики.
Они паркуются на стоянке для посетителей маяка. Повсюду туристы и их детки, невинное прошлое Максин.
– Переждем здесь минутку, тут видеонаблюдение. Машину оставьте на парковке, сделаем вид, что у нас романтическое рандеву, уедем вместе в моем грузаче. Так охране Мроза меньше подозрений.
По Максин – разумно, хотя по-прежнему может оказаться, что он тут себе проворит какой-то конский перепихон. Они снова выезжают со стоянки, следуют петлей к Старому Монтокскому шоссе и вот закладывают крюк вправо, вглубь по Прибрежной Артиллерийской дороге.
Не в добрый час заложенное летнее пристанище Гейбриэла Мроза оказывается скромным десятиспаленным, как любят называть риелторы, «постмодернистским» домом с кругами и частями кругов в окнах и рамах, свободная планировка, наполнен тем странным боковым океанским светом, что манил сюда художников, когда Южный Зубец был еще реален. Обязательный теннисный корт «Хар-Тру», бассейн из торкрет-бетона – хоть, говоря технически, и «олимпийских» габаритов, но, похоже, масштабирован скорее для соревнований по гребле, нежели плавания – с кабаной, какая квалифицировалась бы как семейное жилье во многих городках выше-по-острову, что приходят Максин в голову, к примеру – в Сайоссите. Над верхушками деревьев вздымается гигантская старинная радарная антенна еще с дней антисоветского террора, вскорости – туристский парковый аттракцион.
Весь дом Мроза кишит подрядчиками, все пахнет герметиком и опилками. Рэнди подхватывает бумажный сосуд с кофе, мешок раствора и деловое выражение и притворяется, что он тут по какому-то ванному вопросу. Максин притворяется, что она с ним.
Как тут могут быть секреты? По кухне хоть на машине езди, проекционный зал по последнему слову техники, все открыто, в стенах никаких тайных ходов, никаких спрятанных дверей, все еще слишком новое. Что может скрываться за таким фасадом, когда тут насквозь один фасад?
Это покуда они не спустились в винный погреб, который, судя по всему, с самого начала был пунктом назначения Рэнди.
– Рэнди. Вы же не…
– Прикинул, что не выпью, так схожу на эту штуку, «эБэй» называется, и сдам за несколько баксов, хоть так себе денег отсюда верну.
Рэнди берет бутылку белого «бордо», качает головой этикетке, кладет на место.
– Тупому сукину сыну навязали целый стеллаж 91-го. Хоть немного справедливости, наверно, у меня даже супруга такую дрянь не пьет. Постой-ка, а это что? ОК, может, приготовить с ним что-то получится. – Он переходит к красным, бормоча и сдувая пыль, и крадет, пока не набивает себе грузовые карманы и сумку Максин. – Надо пойти в грузач это все сложить. Мы ничего не упустили?
– Я еще тут погляжу, через минуту опять снаружи увидимся.
– Только поглядывайте, тут копы-в-аренду ходят, они не всегда в форме.
Взгляд ее зацепился не за год производства или марку, а за теневую, почти невидимую дверь в углу, и рядом с нею – кнопочный номеронабиратель.
Едва Рэнди вон, она достает свой «Филофакс», что ныне эволюционировал в дорогостоящую папку, набитую разрозненными клочками бумаги, и при тусклом свете принимается искать список паролей «хэшеварзов», которые Эрик нарыл при своих поисках в ПодСетье, а Редж ей передал. Она припоминает, что некоторые были помечены, как клавишные коды. И само собой, лишь пару-тройку пальцетанцев спустя жужжит электромотор, и засов с лязгом отодвигается.
